В отличие от Джейсона и Тельмы, Лоры и Криса, Штефан не принадлежал к этому времени; судьба не предназначала его для этой эпохи; годы после окончания войн были для него будущим, в то время как эти же годы для остальных были прошлым; таким образом, Штефан помнил и то будущее, которое некогда было, и то, которое возникло на месте прежнего. Джейсон и Тельма, Лора и Крис не знали другой Вселенной, кроме той, где великие державы жили в мире друг с другом; где не было огромных, готовых к использованию ядерных арсеналов; где демократия царила повсюду, даже в России, мирной и процветающей.
Судьба стремится восстановить предопределенный ход событий. Но иногда, к счастью, ей это не удается.
* * *
Лора и Тельма сидели в креслах-качалках на веранде и следили, как их мужчины шли вдоль берега по пляжу, пока не исчезли из виду.
- Ты счастлива с ним, Шейн?
- Он грустный человек.
- Но очень хороший.
- Он никогда не заменит Дании.
- Но Данни не вернуть.
Лора кивнула. Они продолжали качаться в качалках.
- Он говорит, что я сделала из него нового человека.
- Как папа Карло сделал Буратино.
Наконец Лора сказала:
- Я его люблю.
- Я знаю, - ответила Тельма.
- Я никогда не думала, что я опять... смогу таким образом полюбить мужчину.
- Каким это образом, Шейн? Ты имеешь в виду какую-нибудь новую замысловатую позицию? Очнись, Шейн, ты приближаешься к среднему возрасту, еще немного, и тебе стукнет сорок. Не пора ли образумиться и позабыть о разврате?
- Ты неисправима.
- Верно. Но я стараюсь исправиться.
- А ты как, Тельма? Ты счастлива?
Тельма похлопала себя по большому животу.
Она была на восьмом месяце беременности.
- Я же тебе говорила, что это может быть двойня.
- Да, говорила.
- Двойняшки, - благоговейно повторила Тельма. - Представляешь, как бы обрадовалась Рут.
"Судьба стремится восстановить предопределенный ход событий, - подумала Лора. - И иногда, к счастью, ей это удается".
Они некоторое время сидели в согласном молчании, вдыхая чистый морской воздух, слушая, как ветер шумит в соснах и кипарисах Монтеррея.
Немного погодя Тельма спросила:
- Ты помнишь тот день, когда я приехала к тебе в горы, а ты упражнялась в стрельбе на заднем дворе?
- Помню.
- Когда ты что было мочи палила по мишеням. Ощерившись, угрожая всем и каждому, кто посмеет тебя потревожить, рассовав повсюду револьверы. Тогда ты мне сказала, что всю жизнь терпела и покорялась судьбе, а теперь этому пришел конец; что ты будешь бороться за свое счастье. Ну и злющая ты была в тот день, Шейн, ожесточенная.
- Это правда.
- Я знаю, что ты по-прежнему умеешь терпеть. И я знаю, что ты по-прежнему можешь за себя постоять. Мир по-прежнему полон смерти и горя. И несмотря на это, в тебе нет больше ожесточенности.
- Это так.
- Почему? Открой секрет.
- Дело в том, что я узнала еще одну, третью истину. В детстве я научилась терпеть. После гибели Данни я научилась бороться. Я по-прежнему стоик и борец, но теперь я также научилась принимать судьбу. Судьба, она есть.
- Звучит как восточная мистическая трансцендентальная чепуха. Судьба, она есть. Господи! Сейчас ты пригласишь меня пропеть мантру, а затем созерцать пупок.
- Куда тебе, Тельма, с двойняшками в животе, - заметила Лора, - ты и пупка-то не увидишь.
- Нет, увижу, только для этого мне нужно зеркало.
Лора рассмеялась.
- Я люблю тебя, Тельма.
- Я тоже люблю тебя, сестренка.
Они молча раскачивались в качалках.
Внизу на пляже начался прилив.