Он терпеть не мог те книги, авторы которых пытались показать, что в жизни есть место и надежде, и порядку. Ему нравились книги, сочащиеся злой иронией. Он обожал сухой юмор романов о человеческой глупости и бессмысленности существования. К счастью, издательства выбрасывали их на рынок тысячами. Он не жаловал писателей, исповедовавших раздумчивый нигилизм, отдавал предпочтение тем, кто разбавлял нигилизм шутками, и радовался, если бы пришлось торговать сосисками в аду.
Книги приносили огромную пользу. Благодаря им в свои пятьдесят он радовался жизни, пребывал в превосходном настроении, добился больших успехов в своем бизнесе, чувствовал уверенность в себе, был всем доволен.
Шестью годами раньше он начал работать на человека, который использовал семейное состояние, накопленное в легальном бизнесе, для создания криминальной империи, хотя обычно все делалось с точностью до наоборот. Последнее задание Билли выполнял не для империи босса, а для босса лично.
Как и договаривались, Джорджи Джоббс ждал Билли под мостом с шестью полосами движения, гак что его ширины вполне хватало для того, чтобы их никто не увидел.
Джорджи стоял в темноте, рядом со своим «Субербаном» и, как только Билли остановил «Лендровер», включил фонарь, подставил под подбородок и осветил лицо, снизу вверх. При таком освещении его черты, конечно же, перекосились, превратив Джорджи в жуткого урода. Он знал, что Билли любит повеселиться, вот и решил его позабавить.
Иногда люди спрашивали Джорджи, не родственник ли он Стива Джобса, мультимиллиардера, знаменитого программиста, среди прочего выведшего на рынок «ай-поды» [22] . Джорджи это раздражало, потому что он не хотел, чтобы кто-либо ассоциировал его с такими людьми. Но, вместо того чтобы просто отрицать родство, он обычно говорил: «Слушай, у меня в фамилии два «б», — а такое объяснение запутывало собеседника еще больше.
Джоджи корчил рожи в свете фонаря, потому что Билли Пилгрим ему нравился. Билли умел нравиться людям и умение это считал главным своим достоинством.
Людям он нравился отчасти из-за своей внешности. Полноватый, с ямочками на полных щечках, со светлыми вьющимися волосами, которые уже стали такими же редкими, как бывает у младенца. Его так и подмывало обнять.
А еще Билли нравился людям, потому что он искренне любил их. Он не смотрел на людей сверху вниз из-за их невежества или глупости, из-за идиотской гордости или напыщенности. Он любил людей за то, кем они для него были: персонажами в самом ироничном, до краев заполненном черным юмором романе, имя которого — жизнь.
Билли вышел из «Лендровера» со словами:
— Посмотри на себя, ты — Ганнибал Лектер.
Джорджи ответил фразой из фильма, насчет того, что человеческая печень с конскими бобами хорошо идет под «кьянти».
— Перестань, перестань, — замахал руками Билли. — Я обмочу штаны.
Он обнял Джорджи Джоббса, спросил, как поживает его брат, Стив. Джорджи сказал: «Чокнутый ты сукин сын», — и они обменялись парой шутливых ударов.
Лучшие частные детективы знали, что такое угрызения совести, чтили уголовное законодательство. Такие люди, как Верн Лесли и Бобби Онионс, стояли на пару ступенек ниже.
А Джорджи Джоббса отделял от Лесли и Онионса целый лестничный пролет. Он давно хотел стать частным детективом, но ему не хватало терпения выполнить необходимые требования и сдать соответствующий экзамен. Не нравилась ему и необходимость носить при себе только зарегистрированное оружие и давать кому-либо повод называть его сыщиком.
В заслугу Джорджи следовало поставить исполнительность, при условии, что ему не поручалось решение алгебраических уравнений, да и вообще что-либо, связанное с математикой.
Пока Лесли и Онионс ехали на встречу с пустыней Мохаве, Джордж побывал в их офисах. У Лесли офисом являлась паршивая квартирка, в которой тот жил, а фирма «Бобби Онионс инвестигейшнс» занимала каморку над тайским рестораном.
Джорджи унес жесткие диски их компьютеров, картотеку, не такую уж и обширную, дискеты, ежедневники, блокноты, все, на чем хозяева офисов могли что-то написать. На пару с Билли они переложили добычу из «Субербана» в багажное отделение «Лендровера».
Поскольку Джорджи отличала дотошность, Билли не сомневался, что власти, начав расследование исчезновения двух частных детективов, не смогут найти ничего такого, что связало бы их с клиентом, которого звали Билли Пилигрим.
Понятное дело, эти имя и фамилию он получил не от родителей, но пользовался ими часто и намеревался пользоваться дальше, очень к ним привязавшись. Кроме того, его босс, богатый наследник, который превратился в удачливого воротилу преступного мира, жестко требовал, чтобы свободные концы обрубались раз и навсегда.
Джорджи также привез два чемодана с жесткими стенками, изготовленные компанией «Самсонит», заказанные Билли. Их он передавал с уважением, граничащим с благоговейным трепетом.
— Никогда не думал, что придется привезти так много за один раз.
— Этот день ты запомнишь, — согласился Билли.
— Знаешь, мне приятно, что ты доверился мне с таким поручением.
— Мы прошли долгий путь, Джорджи.
— Такой долгий, что я уже и не помню, когда он начался, — ответил Джорджи и, скорее всего, не кривил душой.
Проверив содержимое чемоданов, Билли закрыл их и поставил не в багажное отделение «Ровера», а на пол у заднего сиденья.
Билли заплатил Джорджи наличными, а когда Джорджи засовывал деньги в карман пиджака, вогнал в него три пули из пистолета с глушителем.
Забрал деньги, уложил тело Джорджи в багажное отделение, накрыл одеялом.
В пятьдесят лет он уже не мог управляться с трупом с той же легкостью, что и в тридцать. Пришлось призвать на помощь все ухищрения, накопленные за долгие годы. Если бы ему не нравилась его работа, он бы, возможно, и не справился.
Закрыв заднюю дверцу внедорожника, Билли не стал обыскивать «Субербан». Знал, что Джорджи не ведет ежедневника, куда записывает все свои встречи. По той простой причине, что Джорджи не смог бы правильно написать «Иисус», даже если бы это было единственным требованием, открывающим для него ворота рая.
Зато Джорджи мог кому-нибудь похвалиться, что зачистил офисы двух частных детективов по просьбе Билли, вот ему и пришлось умереть. Тем самым оборвалась последняя ниточка, связывающая Билли Пилгрима и Эми Редуинг… точнее, одна из последних.
Сидя за рулем «Лендровера», катившего по бетонному ложу пересохшей реки, Билли радовался тому, что над ним не висит дамоклов меч последнего срока сдачи рукописи в издательство, и ему не приходится иметь дело с литературными критиками, заранее затачивающими ножи перед выходом его новой книги.
Когда Брайан и Эми вернулись с прогулки с собаками, в почтовом ящике их ждали два электронных письма от Пигкипера.