— Превосходно, — прокомментировал Билли.
Они покатили каталку к печам. Джульетта отрегулировала высоту ложа, чтобы оно оказалось на уровне заслонки второй печи, после чего ложе телескопически выдвинулось вперед, унося тело Ганни в печь.
Уперевшись резиновым концом туалетной прокачки в голову Ганни, Джульета удерживала тело в печи, пока выдвигающаяся часть ложа возвращалась на место.
— Умно, — Билли указал на прокачку.
Джульетта скромно потупилась, разве что не покраснела.
— Я сама придумала.
Женщина закрыла заслонку и зажгла печь.
— Ганни отлично готовит каре барашка. Жаль, что на этот раз оно пережарится, — Билли вздохнул.
— Я уверена, что нет. Хочешь остаться на обед?
— Я бы с удовольствием, но не могу. Мой день еще не закончен.
— Ты слишком много работаешь, Билли.
— Собираюсь сбавить темп.
— И как давно ты это говоришь?
— На этот раз слова у меня не разойдутся с делом, — заверил ее Билли.
— Ты только работаешь и работаешь. Не бережешь себя.
— На следующей неделе пойду делать колоноскопию.
— Что-то не так? — спросила Джульетта.
— Нет, все в порядке. Мой доктор считает, что в моем возрасте это необходимо.
— Может, он извращенец.
— Нет. Сам он проводить это обследование не будет. Я пойду к специалисту.
— А у меня высокий холестерин.
— Сделай артериальное сканирование. Я уже делал. У меня тоже высокий холестерин, но бляшек в артериях они не нашли.
— Все дело в генах, Билли. Если у тебя хорошие гены, ты можешь есть только жареный сыр и пончики и все равно доживешь до ста лет.
— Судя по тому, что я вижу, у тебя хорошие гены, — улыбнулся ей Билли.
Из похоронного бюро на «Кадиллаке» Шамптера он поехал в отель, где забронировал роскошные апартаменты на имя Тайрона Слотропа.
Оставил «Кадиллак» дежурному, дал клерку за регистрационной стойкой выданную Слотропу кредитную карточку «Америкен экспресс» и получил ключ. Держа в левой руке белый пластиковый мешок, поднялся на лифте и вошел в люкс.
Харроу хотел увидеть все, что лежало теперь в мешке, особенно фотографии прошлой жизни Эми Медуинг. И пока Билли не передал Харроу мешок, его следовало хранить в безопасном месте.
Люкс включал в себя огромную, заставленную дорогой мебелью гостиную, две большие, заставленные не менее дорогой мебелью спальни и две ванные комнаты, которые сверкали мрамором и зеркалами.
Билли не нуждался во второй спальне и ванной. Не нуждался он и в «Хаммере», но в его личной коллекции автомобилей их было три. А еще ему принадлежал таймшер [28] в реактивном самолете, так что он никогда не летал регулярными рейсами.
Билли любил развлекаться. Вся его философия базировалась на принципе «Живи весело». К таким развлечениям относились и квоты углекислого газа.
Через Харроу Билли приобщился к торговле этими квотами. У него были четкие договоренности с тремя племенами, проживающими в отдаленных частях Африки, согласно которым эти племена брали на себя обязательство высаживать огромное количество деревьев и жить без водопровода, электричества и автомобилей, работающих на продуктах переработки нефти. Ущерб окружающей среде, который они могли бы нанести, но не наносили, продавался звездам музыки и кино и другим людям, которые радели за окружающую среду, но, в силу своей профессиональной деятельности, все же наносили ей ущерб.
Билли продавал квоты углекислого газа и себе, через сложную систему КОО [29] , ТОО [30] и фондов, тем самым значительно снижая сумму подоходного налога. И более всего его радовал тот факт, что доходами от продажи квот углекислого газа ему не приходилось делиться с африканскими племенами. Потому что в природе этих племен не существовало.
В люксе его дожидались два чемодана. Он запаковал их тремя днями раньше и направил в отель, воспользовавшись услугами «ФедЭкс» [31] .
Кроме того, в люксе Билли нашел цветы в каждой комнате, серебряные вазы со свежими фруктами, коробку превосходных шоколадных конфет, бутылку шампанского «Дом Периньон» в ведерке со льдом и на прикроватном столике в главной спальне только что изданный роман одного из его любимых писателей, который он попросил купить.
Вроде бы Билли Пилгриму, который вселился в люкс, как Тайрон Слотроп (он ждал возможности использовать эти имя и фамилию не один десяток лет [32] ), следовало пребывать в превосходном настроении, но как-то не складывалось.
События в похоронном доме должны были развеселить его, но не вызвали и улыбки.
Депрессии он не ощущал, но и радости — тоже. Эмоционально соскользнул в нейтральную зону.
Туда он попал впервые. Сидел в роскошном номере, а внутри образовалась пустота, на том самом месте, где всегда была радость, и это нервировало.
С того самого странного инцидента, причиной которого послужили рисунки Маккарти, радость избегала его. Он продвигался вперед на привычной скорости, как всегда, балансируя, образно говоря, на краю пропасти, совершал преступление за преступлением, но радость исчезла.
Жизнь свою он видел романом, черной комедией, захватывающим повествованием, высмеивающим власти всех мастей. Он вдруг оказался в неудачной главе. И от него требовалось перевернуть страницу-другую, начать новую главу.
Возможно, только что вышедший роман, который лежал на прикроватном столике, помог бы выбраться из нейтральной зоны. В одном из чемоданов лежали одежда и личные вещи, а вот во втором — оружие. Возня с оружием тоже всегда поднимала настроение.
Пройдя в спальню, Билли сел в кресло, переводя взгляд с книги на прикроватном столике на чемодан, набитый смертоносными игрушками, и обратно.
Под ложечкой сосало. А если роман не сможет вернуть ему радость, если разборка и сборка оружия не вольют бодрость духа? Тогда он оказался бы в тупике.
Тупик — это жутко. Место, откуда нет выхода. Но в действительно реальной жизни таких мест просто не существовало. Поскольку только он устанавливал правила, по которым жил, Билли мог придумать новые правила взамен старых, которые ему обрыдли, и начать новую жизнь, вновь приносящую веселье и радость.
Он слишком много думал, заставляя себя нервничать.
Если что и имело значение, так это само действие, не причины, его вызывающие, и не следствия, им вызванные. Никаких причин не существовало, следствия не имели никакой важности.