А девушка, похоже, не промах! Умеет играть на мужских слабостях.
Барон немного подумал.
– Отстанешь, ждать не будем, – коротко решил он и вновь пустил жеребца тряской рысью.
Новым составом мы ехали уже три дня. Лиас только на следующее утро смирился с присутствием менестреля в нашей компании. Было заметно, что и Лорилу такое соседство не по душе. Но все же прогнать девушку ни у кого не поднялась рука, вернее, язык не повернулся.
Сначала я обрадовалась женской компании. За время пути мне порядком надоело мужское окружение. Но просто пообщаться не удалось. Через пару фраз Эльма перевела беседу на тему поэзии, от которой, честно говоря, я всегда была далека. А после вопроса, как лучше сказать: «златовласые герои» или «герои с волосами, подобными золоту», – мои мозги перегорели, и я посчитала за благо вновь вернуться к молитвенной медитации, чтобы наполнить силой клевец.
Последнее время мне не давало покоя мое снаряжение. И я, терзаемая любопытством, как улучшить его свойства, продолжила с ним опыты. Кстати, хочу заметить, что всеми «экспериментами» я занималась, отходя от места стоянки не менее чем метров на сто. Из-за случайной оказии с заклятиями я выяснила, что мое оружие в состоянии накапливать в себе божественную силу в больших количествах. И после нескольких попыток, чтобы определить, как и куда, первым решила заполнить клевец. Хотелось понять, как он поведет себя в бою и что в итоге из этого получится. Вдруг такая же полезная вещица будет, как посох у Морвида? Поэтому большую часть времени я проводила в молчании или безостановочно бормотала молитвы под нос, аккуратно тонкой струйкой сцеживая силу.
Похоже, с увеличением силы ко мне стали возвращаться прежние способности. Но помимо этого стали происходить необъяснимые изменения: например, бригантина и наплечники, что я пристегивала на привычные дырочки ремня, стали сидеть на мне свободней, на поясе доспех начал подозрительно болтаться. Пришлось проковырять в крепеже новые отверстия. Я подумала, что просто похудела, и не придала этому значения. Однако на полуденном привале Бриан обратил на это внимание:
– Ольна, ты как-то изменилась.
Но я сделала вид, что не услышала его.
– Да-да, – поддержал его Морвид. – С тобой творится что-то странное. Никак не пойму, но что-то в тебе не так…
– Похудела потому что, – не выдержав, отмахнулась я от них.
Чтобы барон и жрец отстали, я улеглась на травке и притворилась спящей. Даже перевернулась на бок, но…
– Ольна, твой шрам?! – В голосе жреца прозвучала неподдельная тревога.
Я встрепенулась и села.
– Что шрам? – переспросила, не понимая, куда он клонит. Проведя пальцами по щеке, удостоверилась: все как обычно…
– Он почти исчез, и у тебя стали меняться черты лица!
– Ага, а также растут рога и копыта, – иронично ответила я.
В лагере воцарилась гробовая тишина, казалось, даже птицы смолкли. Все на меня уставились с нескрываемым подозрением.
– Шутка! Неудачно пошутила, – поспешила пояснить я. – Совсем я не поменялась! – И добавила: – Мне вон заклятия надо повторить, а вы всякой ерундой мозги пудрите.
Не подействовало. Вся команда, как один, обступила меня, взяв в плотное кольцо. Только Эльма сидела в сторонке на камне и музицировала. Как оказалось, играла она на удивление хорошо.
– Нет, поменялась, – тряхнул распущенными волосами Лорил. Квартерон до этого яростно расчесывал свою золотистую гриву, которая достигала бедер. – Ты теперь даже не так двигаешься, не говоря уже о внешности. Это не сразу бросается в глаза, но перемены есть.
– Есть, – согласился с ним Лиас. – Если присмотреться, то довольно сильные. Ты становишься другой.
Я рывком вскочила на ноги и потребовала зеркало. Внутри все замерло. Что мне еще уготовано?! Что на этот раз со мной решили сотворить?
Лиас протянул серебряное зеркальце в костяной оправе, и я уставилась на себя.
После того как еще у Элионда изучила свое отражение, больше этим не занималась, поскольку так и не смогла свыкнуться с чужой внешностью. А сейчас из глубины зеркала на меня смотрели знакомые с детства глаза. Сломанный нос выпрямился, горбинка исчезла, сквозь прежний облик проступали родные черты.
От неожиданности едва не выронила зеркало из рук… Ой, мамочка…
Сразу защипало в носу, в горле возник ком. Растолкав всех, я поспешила прочь.
Около двухсот сорока лет назад…
Юный жрец, еще совсем мальчишка, с тоской смотрел в окно. Ему было грустно оттого, что он должен был сидеть в душной и пыльной молельне и слушать брюзжание впавшего в транс прорицателя. А там, во дворе, веселились послушники.
Старик, сидя в молитвенном круге, что-то бормотал себе под нос, закатывал глаза и изредка вздрагивал. Из уголка его рта текла вязкая нитка слюны. Пареньку это казалось особенно противным.
Он осторожно отложил палочку для писания, убрал с колен восковую дощечку и, стараясь не нарушить тишину, крадучись поспешил к окну.
На улице мальчишки играли в увлекательную игру «Темный – Светлый». Половина была назначена плохими, вторая – хорошими, и теперь догонялки шли с переменным успехом. Сейчас выигрывали светлые. Взявшись попарно за руки, мальчишки догоняли такую же парочку темных, стараясь коснуться их прутиком, причем так, чтоб в это мгновение он оказался зажат сразу в руках у обоих. А темные в свою очередь точно таким же прутиком не давали коснуться себя. Было весело. Кто-то уже вывалялся в пыли, у некоторых на рясах зияли прорехи. Вот им вечером достанется от наставников на орехи.
– Двуликие… – неожиданно захрипел жрец, по-прежнему находясь в трансе.
Пареньку захотелось выругаться, а может, и заплакать. До чего же обидно! На дворе лето, такой чудесный день. В кои-то веки не льет дождь, как обычно бывало в Вайросте. Ведь что ни день, то с моря ветер приносил морось, которая пропитывала одежду до последней ниточки. И именно ему сегодня выпало записывать за этим старым грифом!
– Предавшие… – вскрикнул старик. – Боги! Богов нет! Нет…
Юный жрец скривился.
«Двуликие. Предатели. Боги. Есть. Нет… Какая разница?! Вон у вас уже целая библиотека разных предсказаний. Только за эти два года очередную Великую Книгу исписали на треть, а половина из них ни разу и не сбылась», – подумал он, со скорбным вздохом возвращаясь к войлочной подушке, на которой сидел.
Предсказатель тем временем закачался сильнее, руки его задрожали, тело едва не билось в конвульсиях.
«Все, сейчас начнет вещать! – с тоской подумал мальчик. Он поднял с пола дощечку, палочку для письма. – Интересно, а если я ничего не стану записывать, об этом кто-нибудь узнает? – И тут же сам себе ответил: Не-а. И жрец потом не вспомнит, что напророчил». – Но все же он приготовился писать.