Машин вопрос вырвал меня из раздумий о нелёгкой доли женщин-дроу.
— Юлия, я закончила. Хочешь, я сыграю что-нибудь?
Музыку я люблю, выборочно, правда, но о вкусах не спорят. Да и с местной культурой не мешает ознакомиться.
— Да, пожалуйста.
Она сбегала к стражам, о чем-то пошепталась, и вскоре нам принесли музыкальный инструмент по внешнему виду напоминающий гитару. Различие было в чуть более длинном грифе и более узком корпусе. Ни в звуках, ни в манере игры других отличий я не увидела. Меня порадовало это открытие, я всегда была не равнодушна к гитарным переборам и с уважение относилась к людям, владеющим инструментом в совершенстве. У меня имелись навыки игры, но так сказать на «дворовом уровне», поэтому я уселась поудобнее в предвкушении чарующей мелодии. А как иначе? Повсеместно в книгах пишут об безупречных песнях эльфов. Через пять минут мне захотелось полезть на стенку. Что вот это, заунывное и монотонное, и есть музыка дроу? Я сейчас завою:
— Машенька, а что-то повеселее, поэкспрессивнее сыграть?
На меня так воззрились: я сразу сообразила, что глупость сморозила. Ужас! Как это возможно слушать? Хорошо, я не эксперт и не музыкальный критик, но свои уши дороже к телу:
— Если я напою, сможешь подобрать мелодию?
В её глазах мелькнула растерянность, но куда деваться–Повелительница капризничать изволит, и с видом обречённой на смерть, девушка кивнула в знак согласия. Замечательно. Я напела мотив, она подыграла. Молодец! Вот, и любопытство у нас проснулось от услышанного:
— Спой что-нибудь, пожалуйста.
Прикрыв глаза, я перебирала в уме названия песен и, определившись, улыбнулась:
— Это одна из моих любимых, – и запела:
У беды–глаза зелёные,
Не простят, не закричат.
С головой иду склонённою,
Виноватый прячу взгляд.
Ночи, ночи раскалённые
Сон-травою шелестят.
У беды глаза зелёные,
Неотступные горят.
А любовь проходит мимо всё,
Не задевши нас с тобой.
Кто же боль такую выдумал,
И зачем такую боль?
Я не думал, просто вышло так,
По судьбе, не по злобе.
Не тобой рубашка вышита,
Что так нравилася мне.
И не ты со мною об руку
Из гостей идёшь домой.
И не плыть мне дальше облаком
Вдоль по небу над тобой.
А любовь проходит мимо всё,
Не задевши нас с тобой.
Кто же боль такую выдумал,
И зачем такую боль?
С тобою мы тогда не встретились,
Свадьбы сыграны давно.
Для тебя быть третьим лишним мне,
Знать, навеки суждено.
В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой.
Кто же боль такую выдумал,
И зачем такую боль?
Ремарка автора: песня 'У беды – глаза зеленые' Музыка Е. Птичкина, слова Т. Каршиловой.
В чем уж точно не обмануло меня печатное слово, так это в том, что голоса у эльфов изумительные, я и рассчитывать, несмела на такой роскошный подарок.
Красивый, сильный, чистый голос легко струился под сводами комнаты. Я пела, стоя у открытого окна, и смотрела на звезды. Я пела и не видела, как по щёкам Маши катились слезы.
Песня закончилась, и я попросила:
— Оставь меня, Маша, я устала.
Она тихо ушла, а я ещё долго стояла у окна и смотрела на звёздное небо... чужое небо, под которым мне теперь жить. Стояла, пытаясь сладить со сдавившей сердце тоской... по дому и сыну.
Я уже осознал, что безмятежная жизнь для меня закончилась с появлением иномирянки. Соскучиться она мне точно не даст. Сперва примчался один из охранявших её воинов–А что? Для её же блага! И моего спокойствия– и сообщил, что супруга изъявила желание получить обед или пообещала закусить им самим, если не выполнят её требование. При этом ему ужасно хотелось спросить, а не каннибалка ли моя жена и что от неё можно ожидать. Не спросил. Побоялся. Ну и чтобы я ему ответил? Что я сам не знаю? Я ничего о ней не знаю, кроме того что она не из этого мира, даже настоящего имени. Кстати об обеде, досадное упущение, как она два дня голодом просидела? Терпеливое создание: закатить скандал под предлогом неудобства через двое суток, не каждая так долго продержится. Забыл осведомиться, как девчонка восприняла заключение и охрану. Впрочем, это не к спеху, будет время, сам зайду и выясню.
После обеда примчался второй страж и поведал, что Повелительница затребовала служанку незамедлительно или обратит его в гоблина. Каких трудов мне стоило не заржать. Молодец, развлекается в силу возможностей. Довести дроу до паники–это ещё суметь нужно. Забавная мне женщина досталась в жены. Главное живая, а не эта бессловесная тень. Как все-таки сильно влияет внутренняя сущность на нас. Одно и то же тело, две разные женщины–огонь и лёд. Поразительно. Беспокоит непредсказуемость поступков девушки. Что может взбрести в её очаровательную головку? Как это отразится на состоянии дел моей страны? И главное, что мне с ней делать? Судя по поведению, мысль о замужестве не доставляет ей удовольствие. Что ж у меня есть время понаблюдать за новой «игрушкой». А там видно будет. Насилие над женщиной не в моих правилах и необходимости особой в этом тоже нет. Все незамужние женщины двора к моим услугам, стоит ли заострять внимание на одной?
Кого же отправить к эльфийке? Я, кажется, знаю кого. Манвэлиэль из Дома Тьмы, единственная из семьи, оставшаяся в живых. Она не болтлива, предана и мне не помешают «глаза и уши» в наблюдении за «женой». Обдумав, как следует, все варианты и, утвердившись в выборе, я вызвал Манвэлиэль. Пришедшей на зов дроу, я предложил вакансию при супруге. Услышав согласие, обрисовал проблему, чуть приоткрывая тайну, но, не сообщая всех подробностей и уведомив о «дополнительных' обязанностях». Не думаю, что ей они пришлись по душе, но выбора я не оставил. Ей вменялось докладывать ежевечерне обо всем происходящем или немедленно, если случится что-то экстраординарное. Дав подробные инструкции и отпустив Манвэлиэль, я занялся обычными рутинными делами, требующими внимания, но то и дело возвращался мыслями к эльфийке. Она занимала меня всё больше и больше. Отвлёкшись в очередной раз, я плюнул и решил сам сходить проверить. Подойдя к двери в покои «супруги», я выслушал доклад караульных, и уж было собрался войти, как прозвучала просьба Манвэлиэль:
— Спой что-нибудь, пожалуйста.
Что удержало меня на месте? У меня нет ответа. Замерев, я вслушивался в дальнейшую беседу.
— Это одна из моих любимых.
И эльфийка запела. У дроу и эльфов хорошие голоса и идеальный слух, но она не просто пела, она вкладывала душу, а слова... я никогда не слышал подобных песен. Простые незамысловатые слова складывались в судьбу, обрисовывали картину жизни и страданий, которых мы не ведали. Почему же теперь обычная песня вызывала столь сильный отклик в наших не ведающих ни любви, ни жалости сердцах? Почему воины, прошедшие не одну битву и не дрогнувшие, видевшие боль смерть и страдания, сейчас опустили головы, скрывая свои эмоции, недостойные их? Что было такого в голосе, чувствах, словах или музыке что заставляло задуматься? Никто из нас, слышавших, уже не сможет забыть. Как ты делаешь это, девочка? Зачем вынуждаешь вспомнить, что у нас есть сердце?