— Да. Мы называем это несовместимостью, — подтвердил он. — Предположим, двоим предстоит провести зиму в горной хижине. Они будут отрезаны от всего мира снежными заносами. Им нечем будет заняться, кроме как разглядывать друг друга. И тут очень скоро наваливается раздражение, начинаются скандалы по пустякам. То же самое случается и во время туристических и охотничьих походов.
— Ну, я думаю, что уживусь с этими людьми, — весело рассмеялась Марион.
— Думаю, они тоже уживутся с вами, — с откровенным восхищением заметил Хэнк. — Но что вас интересует: рыбная ловля, охота?
Женщина улыбнулась ему в ответ той же улыбкой, что и Филдону — на его расспросы.
— Я фотограф-любитель. Хочу сделать снимки в районе Мидл-Форк. Особенно меня интересуют люди, старожилы этих мест. Ну, такие характерные типы.
— Пожалуй, кое-что можно будет устроить. — сказал Хэнк с сомнением в голосе. — Что касается ландшафтов и хижин, тут нет проблем. А вот с людьми сложнее. К ним необходим тактичный подход.
Марион Чандлер улыбнулась:
— Я еще удивлю вас своим тактом… Хэнк загадочно хмыкнул.
— Мои наниматели должны прибыть сегодня. Тогда вы сможете оценить их лично.
— Зачем они едут сюда? — спросила она. — На охоту или рыбную ловлю?
— Знаете, — пожал плечами Хэнк, — у нас тут не принято задавать прямые вопросы.
— Но вы же спросили меня, — не без кокетства промолвила она.
Хэнк нелепо переминался с ноги на ногу, его глаза лучились восхищением.
— Я не такой, как все, и вам придется мне сделать скидку.
— Я привыкла делать скидки, — сказала она, — имею в этом большой опыт.
— Ну вот и отлично, — отозвался ковбой.
— Раз уж вы так любите задавать вопросы, — продолжала она, — может, сами спросите у них, возьмут ли они меня в свою компанию.
— Только после вашего с ними знакомства. Если скажете, что они вам подходят, — твердо стоял на своем Хэнк.
— Я абсолютно уверена, что подойдут, — возразила Марион.
— А спальный мешок, мэм, есть у вас? — с заботой в голосе спросил Хэнк.
— На вокзале, в багаже. Я отправила все снаряжение несколько дней назад в багажном отделении.
— Я заберу ваши вещи, — любезно предложил Рей Филдон и небрежно спросил: — Вы послали багаж из Кристал-Сити?
На лице женщины ничего не отразилось.
— Нет, — ответила она не моргнув глазом. — Просто спросите багаж, предназначенный для Марион Чандлер…
На следующий день Марион Чандлер была уже в пути. Сидя на лошади почти во главе каравана, женщина оглядывалась назад, на длинную цепочку лошадей. Белые парусиновые тюки на их боках мерно покачивались в такт движению животных. Караван медленно полз вверх, повторяя все изгибы местности, и его вид напоминал сороконожку.
Тропа представляла собой узкий карниз, вырубленный в стене каньона, шириной не более двух футов. Внизу змеился бурный поток, пробиравшийся сквозь скалы и завалы из затонувших деревьев. На поворотах река кипела и покрывалась хлопьями белой пены.
Стены каньона подымались высоко вверх, к гранитным горным вершинам. Местами они нависали над тропой. В стороны от каньона отходили более пологие склоны. То там, то тут на них виднелись темные пятна густого сосняка. Совсем вдалеке вставали зубчатые хребты высоченных горных пиков.
Тропа была извилистой. Она начиналась от ранчо, расположенного в горной долине, и четко следовала вдоль горного потока через поросшие лесом поляны, где все еще продолжал лежать оставшийся с зимы снег. Солнце стояло в зените. К этому времени путники спустились почти к самому дну каньона. И все же падавшие отвесно вниз лучи солнца палили нещадно.
Процессию возглавлял Хэнк Лукас. За ним следовала Корлисс Адриан, которой, по оценке Марион, было лет двадцать семь. Эта женщина с каштановыми волосами и карими глазами была словно окутана аурой какой-то трагедии. Это была поза, но она шла ей и делала ее в глазах мужчин «храброй женщиной». По крайней мере, так считала Марион.
По тому, как Корлисс сидела в седле, Марион поняла, что она неопытная наездница. Женщина настояла, чтобы ей укоротили стремена, и в результате весь ее вес приходился на заднюю часть седла. Уже дважды она нарочито небрежно интересовалась у Хэнка Лукаса, сколько они уже проехали. И по веселой уклончивости ответов ковбоя Марион поняла: эти вопросы были первым признаком усталости Корлисс. Однако вскоре Корлисс замолчала, решив, очевидно, продемонстрировать свою храбрость и выносливость.
Позади Марион Чандлер двигался детектив из города, Джеймс Девитт. Это был толстый, веселый человек примерно лет тридцати пяти. Каждый раз, когда тропа становилась особенно опасной, он судорожно вцеплялся в луку своего ковбойского седла. За ним следовал Сэм Итон. Этот спокойный, молчаливый человек среднего возраста обеспечивал всю группу едой. Свое молчание он нарушал лишь в случае крайней необходимости.
Далее по извилистой тропе тянулась длинная вереница вьючных лошадей. Кавалькаду завершал младший ковбой Говард Кении. Этот молодой человек совсем недавно вернулся из армии, и в глазах его все еще сквозила какая-то грусть. Временами Марион казалось, что он изо всех сил старается освободиться от каких-то тягостных воспоминаний прошлого. Однако, как правило, все заканчивалось новым приступом отрешенности, и его серые глаза устало устремлялись вдаль. Молодой ковбой ехал в клубах пыли, поднимаемой караваном, но не проявлял нетерпения. Он покорно воспринимал все неудобства просто как часть своей работы. Иногда парень наклонялся в седле и подбирал с оказавшейся рядом скалы кусок гранита подходящего размера. Приподнявшись в стременах, он с неизменной точностью запускал камнем в ту вьючную лошадь, которая, по его мнению, сдерживала движение.
Хэнк Лукас был начальником отряда. Он удобно устроился в седле, ехал с расслабленной спиной и низко опущенными стременами. Видавшее виды сомбреро с пятнами пота едва держалось на макушке. Ковбой непрерывно, одну за другой, распевал бесчисленные ковбойские песни. Временами пел громче, чтобы вся группа могла расслышать куплеты, которые, по-видимому, ему особенно нравились. Затем вдруг сам подвергал себя цензуре и едва слышно бормотал себе под нос.
Наконец, где-то в районе четырех часов, длинный караван выбрался из каньона в долину. Бурный поток впадал там в реку Сэлмон, отчего это место и называлось Мидл-Форк [1] .
Пару миль тропа вилась вдоль реки. И тут гранитные стены снова почти сошлись, и дорога настолько сузилась, что едва могла пройти одна лошадь. Слева открылась бездонная пропасть футов в двести глубиной. Бок лошади полностью скрывал тропу от седока. Взглянув же вниз, всадник под левым стременем видел лишь двести футов пустоты со змейкой речки, сверкающей на дне.