Парень ватной походкой пересек кабинет и, упав на стул, протянул мне паспорт.
— Борисов Константин Семенович, — прочитал я вслух, — 1969 года рождения, прописан… холост… Если я правильно вас понял, вы хотите сознаться в ограблении квартиры Ватюшенко и…
— И в убийстве моего друга Станислава Ивановича Самохина. Я убил его сегодня утром. Мы не поделили похищенное, и я его убил.
Я удивленно посмотрел на замершего в ожидании Петрова и достал из стола бумагу и ручку.
— Константин Семенович… Вы правильно поступили, что пришли к нам. Разумеется, суд учтет ваше раскаяние и добровольную помощь следствию… Сейчас мы с вами запишем ваши показания…
— Я все расскажу, — глядя сквозь меня, сказал Борисов. — Все расскажу. Дайте мне камень, который принес вам Ануфриев, и я все расскажу.
— Мы проведем опознание, — пообещал я, — позже… А сейчас давайте начнем с самого начала. Откуда вы узнали о ценностях, хранящихся в квартире Ватюшенко?
— Я все расскажу. Я ограбил квартиру Ватюшенко и убил своего друга Станислава Самохина. И чтобы рассказать подробнее, мне нужно увидеть камень, который принес вам Ануфриев.
— Да подождите вы с этим камнем. Я вам его покажу, если вам станет от этого легче. Но давайте всё же начнем с протокола, а потом — хоть камни, хоть песок…
— Камень, — глухо сказал Борисов. — Я должен сосредоточиться и начать по порядку. Все дело в нём. Он нужен для того, чтобы рассказать, как я ограбил квартиру Ватюшенко и убил…
— Хорошо, хорошо, — поморщился я и полез в сейф. — Дам я вам этот камень, только успокойтесь.
— Сергей!.. — предостерегающе начал Петров. Но я толь ко отмахнулся:
— Не мешай. Не видишь — у парня шок. Если он зациклился на этом булыжнике, я дам ему его подержать. Ничего не случится. Это, между прочим, кабинет уголовного розыска…
— Сергей, — повысил голос Петров. — Подожди! Тут что-то не так…
— Отстань, — досадливо бросил я и, отыскав, наконец, злосчастный камень, протянул Борисову. — Вот твой «осколок древности», а теперь… Эй, эй, ты куда?!
Зажав в руке камень, Борисов встал и направился к дверям. От такой наглости у меня даже перехватило дыхание.
— Стой! — крикнул я, бросаясь за ним. — Стой, кому говорю!
— Я должен отнести камень, — бормотал Борисов, не сбавляя шага передвигаясь к двери. — Я отнесу камень, вернусь и все расскажу. Расскажу, как я ограбил квартиру Ватюшенко, как я убил своего друга Станислава Са…
— Нет, парень, так дело не пойдёт, — сказал я, хватая его за плечо. — Ну-ка, постой…
К моему удивлению, Борисов, на вид легче и слабее меня, без особого усилия продолжал идти вперёд, невзирая на то, что я почти висел на нём, всеми силами стараясь удержать.
— Черт знает что такое! — пробормотал я, забегая вперёд и загораживая ему выход в коридор. — Петров, да помоги же, наконец! Что ты стоишь как вкопанный?!
Опомнившийся Петров бросился на Борисова сзади и повис у него на плечах. Одним быстрым, легким движением Борисов сорвал его с себя и отшвырнул в сторону.
— Это бесполезно! — крикнул мне Петров, поднимаясь с пола. — Он не в себе…
— Сейчас мы приведем его в чувство! — разозлился я и, не теряя больше времени на уговоры, что было сил врезал необычному посетителю в челюсть…
Он лишь слегка качнул головой, продолжая теснить меня к выходу. Я недоуменно посмотрел на свой разбитый кулак, на ссадину, украсившую челюсть Борисова, и, широко размахнувшись, ударил ещё раз.
— Ничего не понимаю, — признался я. — Я таким ударом людей наземь валил… Я же семь лет боксом занимался… Что же это такое?! Ну, держись!..
Я стиснул зубы и отвел руку для нового, решающего удара. И тут произошло совсем необычное. Хрупкий на вид Борисов прихватил меня одной рукой за отворот пиджака и, легко оторвав от земли, бросил через весь коридор. С глухим стуком я ударился о кафельную стену затылком, перед глазами словно взорвалась световая бомба, а затем свет погас и наступила ночь…
* * *
Застонав, я с трудом разомкнул налитые свинцом веки и посмотрел на плавающего в тумане Петрова.
— Сейчас ты выглядишь ещё отвратительней, — с трудом ворочая прикушенным языком, признался я. — У тебя какая-то расплывчатая физиономия. В золотистую точечку… И птички вокруг летают…
Я потряс головой, разгоняя кружащиеся перед глазами звездочки и окутывающий их туман.
— Вот так-то лучше… Немного, но лучше… Где эта сволочь?!
— Ушел. Я бросился было за ним, но он припустил, как хороший спринтер. Догонять его было бесполезно. Иметь для этого машину было мало, нужно было быть ещё и Шумахером… Исчез, как и не было.
— Знаешь, что меня успокаивает? — спросил я поднимаясь. — То, что мы с ним обязательно встретимся. Рано или поздно, но встретимся. И вот тогда… У-у, моя бедная голова!.. Он что, обучался в Шаолине? Или имеет весь на бор поясов по айкидо, таэквандо и дзюдо, вместе взятых?..
— Он — зомби, — спокойно и как-то буднично сообщил Петров. — Самый настоящий зомби. Это был наглый, расчетливый и очень точный ход. Кто-то завладел его волей и руководил его действиями. Этому «кому-то» был очень нужен камень, и он его получил… Как я сразу не догадался, глупый я осел?! Четыре камня, составляющие заклятье! Его нельзя снять, пока отсутствует хоть один камень! Он должен был прийти, и он пришёл. А я… А я осел!
— Я тоже хочу выставить свою кандидатуру на участие в соревнованиях на роль главного идиота в угро, — хмуро признался я, массажируя огромную шишку на затылке. — Как ребенка малого провели! Но я его встречу, это я обещаю… Ох, что я скажу Калинкину?! Что я ему скажу, чтоб он поверил?!
* * *
— Я — осел, Геннадий Борисович, — закончил я рассказ. — Петров тоже осел, но поменьше. Он — маленький, миниатюрный ослик из детских мультфильмов, а я — огромный, длинноухий, бухарский ишак!
— Верю, — сказал Калинкин. — Я где-то слышал, что ослу перед мордой привязывают морковку, и он идёт за ней десятки километров с поклажей за спиной. Тебе тоже пообещали морковку, вот ты и пошел… Только объясни мне, как такой бугай как ты посреди отдела милиции, в кабинете уголовного розыска, днём, когда кругом десяток вооруженных сотрудников, смог упустить убийцу и проворонить вещдок?.. Вот этого я все равно не могу понять.
— Я тоже, — признался я. — Это какой-то Стивен Сигал, или Ояма… Я летел метра три, и если б не помешавшая моему полету стенка, то смело можно приплюсовать ещё метров пять возможного «парения»… Я просто не ожидал. Ни того, что он придет, ни того, что он сможет так легко меня одолеть. Бил-то я его со всей силы… Почти со всей силы.
— Зачем же им понадобился этот камень? — задумался Калинкин. — На первый взгляд он ничего им не дает… И так рисковать ради какого-то паршивого кровавика? Глупость…