Бобров вынул прослушанную кассету из диктофона, аккуратно положил ее на край стола и со всего размаха опустил на нее свой могучий кулак. Пластиковые осколки брызнули во все углы кабинета.
— Сволочи! — рявкнул Бобров. — Я их работой обеспечиваю, плачу втрое больше, чем они зарабатывали бы на заводе, а им все мало, мало, мало! Неужели я виноват в том, что сейчас на жизнь никаких денег не хватает?! Да я даю им деньги, даю! А они меня же… Сволочи!
Он тяжело опустился на стул, отдышался и посмотрел на ожидавшего Туманова.
— Что, смешно, как бесится «авторитет», когда его обворовывают? В фильмах все не так?.. Вор у вора кошелек украл?..
— Что ты, в самом деле, Семен Викторович? — смутился Андрей. — Напираешь на меня, словно я без конца упрекаю тебя в том, что ты… В том, чем ты занимаешься.
— Да не ты меня упрекаешь, — обмяк Бобров. — Мне самому это подчас поперек глотки становится. Все бы ничего, но когда постоянно имеешь дело с грязью, от этого так устаешь… Никому не верю, вечно напряжен и все больше убеждаюсь в нечистоплотности людей. Иногда мне кажется, что человек и впрямь произошел от обезьяны… Вот ответь мне: почему не устают от общения с такой же «грязью» врачи, психологи, юмористы? Они ведь тоже копаются в этом, разыскивают самое нечистоплотное, самое гнилое и пакостное и не устают, не бесятся от того, что этот поток нескончаем… Почему усталость и непонимание разъедают именно преступников и милиционеров? Ведь, с точки зрения преступника, он точно так же зарабатывает себе на жизнь, как и все другие. Да и преступник преступнику — рознь. Обмануть идиотские законы налогообложения и формальности бюрократии — отнюдь не преступление с точки зрения здравого смысла… А вы, оперативники? У вас вообще должен быть комплекс «победителя», «гончей». Вы должны быть уверены в том, что «дай вам волю, и вы искорените преступность в считанные дни»… В чем дело?
— Наверное, в субъективности, — ответил Туманов. — В той ее части, которая зовется «совестью». Совесть психолога, врача и юмориста чиста. А наша с тобой совесть, Семен Викторович… Ведь они все преимущественно изучают законы зла, а мы живем в нем и понимаем его практически. Зная себя и свои поступки, можно скорректировать их на все человечество, и получается не очень лицеприятная картина… Наверное, самые счастливые люди на земле — священники. Разумеется, те, которые искренне верят в Бога, в лучшее, в торжество справедливости… И дети… Они тоже верят…
— Как бы мне хотелось, чтоб все было иначе, — вздохнул Бобров. — Чтоб не только дети…
— Что будем делать с Цыгановым? — перевел разговор на другую тему Туманов. — Слежка?
— Нет, я хочу сам поговорить с ним…
— Семен Викторович…
— Да не трясись ты за него, — поморщился Бобров. — Ничего я с ним не сделаю… Во всяком случае, будет жив-здоров…
— Он может уйти в «глухой отказ», — предположил Андрей.
— Это твоя версия, — буркнул Бобров. — А моя правда иная. Это у вас там, в угро, можно было «права качать» и «в отказ уходить». У нас не забалуешь… Леночка, — склонился он к переговорному устройству. — Вызови ко мне Цыганова. Он должен на волейбольной площадке топтаться… И с секретаршей мне не повезло, — не к месту пожаловался он Туманову. — Ты не представляешь, Андрей, какая это ценность — настоящая, профессиональная секретарша. Эта, — кивнул он в сторону приемной, — делает все только по приказу. Не скажешь принести гостям чай или коньяк — в жизни не додумается. А уж чтоб голодному шефу в магазин сбегать, пару бутербродов купить… А до этого другая дура была. Так та, наоборот, инициативу где надо и не надо проявляла. Утром в офис боишься войти — сразу набросится, начнет о здоровье, о делах, о родственниках расспрашивать и булочки с маком тоннами в кабинет носить. А я их с детства не ненавижу… Станешь богатым — нанимай секретарем мужчину. Не так радует глаз, зато точно знает, что нужно и когда нужно. Или объявляй конкурс. Из тысячи — одна да подойдет… Да? — вновь склонился он над запищавшим селектором связи. — Хорошо, тогда позови ко мне Петрова и Рыжова… Он ушел с волейбольной площадки десять минут назад, — сказал Бобров Андрею. — Его видели выходящим на улицу и тормозящим такси. Боюсь, что что-то пошло не так… Я отправляю своих людей к нему домой. Пусть найдут его и привезут сюда…
Но и дома у Цыганова на звонки дверь не открыли.
— Будем ждать, — сказал Туманов собравшейся группе. — Бобров оставил двух человек дежурить у входа в квартиру. Больше мы ничего сделать не в силах. Все записные книжки с телефонами его друзей и знакомых, у которых он смог бы поселиться, остались за запертой дверью. Не ломать же ее в самом деле. А мать его опять в больнице… Подождем. На сегодня — все. Мы выполнили основную задачу, дальше дело техники. Расходитесь по домам, отдыхайте, не исключено, что завтра нам предстоит тяжелый день.
Он не ошибся. В семь часов утра Туманова разбудил звонок радиотелефона. Бобров приказал срочно выезжать в офис, не объясняя причины столь раннего звонка, но судя по его взволнованному голосу, Андрей понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Но его самые «черные» предположения оказались детскими страхами рядом с открывшейся реальностью. Прибывший ночью наряд милиции нашел в запертой квартире труп Цыганова с перерезанным горлом.
— Соседи вызвали, — рассказывал Бобров Туманову, расхаживая взад-вперед по кабинету — У них с потолка начала сочиться кровь. Протекла сквозь перекрытия и капала… Милиция взломала дверь и… Моих ребят «повязали» прямо на лестничной площадке. Хорошо, что я послал «бойцов старой закалки»: быстро сообразили, что к чему, прикинулись идиотами, предъявили «косячок с травкой» и заявили, что зашли в парадную покурить анашу. Но терзают их изрядно, «по полной программе». Поеду выручать… Что ты так на меня смотришь?! — спросил он Туманова, — Я тебе уже говорил: это не мои люди сделали. Мне нужно было узнать, кто за ним стоит, а не отрезать ему голову!.. Подумай сам: стал бы я оставлять своих ребят там после того, как дело было сделано?! Пока кровь просочилась сквозь перекрытия, прошло достаточно времени, а они все еще стояли на площадке… Прикинул? То-то и оно…
— Все равно какая-то несуразица, — покачал головой Андрей. — Какой смысл его убивать? Могли бы просто спрятать его в какой-нибудь губернии, это все лучше, чем брать на себя «мокруху»…
— Хоть ты и работал в угро, а так до конца «отморозков» и не понял, — вздохнул Бобров — Сейчас за ржавую копейку прирежут, а тут речь идет о таких деньгах!..
— Я очень боюсь, что он был не один.
— В каком смысле?
— В том, что людей, информирующих «налево», было двое, — пояснил Туманов. — Причем этот второй залез куда-то очень близко к тебе, Семен Викторович. И я подозреваю, что о том, что Цыганов у меня «на мушке», его работодатели знали.
— Не драматизируешь ситуацию? — усомнился Бобров. — Слишком все… Шпион на шпионе…
— Сколько вы затрачиваете денег на разработку одной операции? — вопросом на вопрос ответил Туманов. — Сколько сил и времени это занимает? Сколько задействовано людей? А чтобы получить эту «тему» без труда, достаточно придти к тебе в фирму, устроиться на работу, полгода от души повкалывать и «залезть в душу». Как только тебя заметили и перевели на хорошее место, можно делать очень неплохие деньги. Я даже не исключаю, что Цыганов не знал второго, так удобнее и безопасней. Зато второй мог контролировать обстановку и не «светиться», в отличие от выполнявшего «грязную работу» Цыганова. Как только Цыганов попал «под колпак», второй дал знать об этом своему «истинному» начальству, и парня убрали. Только так я могу объяснить столь четкие и оперативные действия. «Работодатель» испугался, что его раскроют…