— Вэлком! — сказал незнакомец. — Рад видеть вас, дружище.
— Кто вы? — спросил я.
— Вы знаете меня как дьявола. Сатана, Люцифер, Вельзевул, Денница, Воланд… Много имен, всех не перечислить. У людей богатая фантазия.
— Не смешно.
— Почему? — с любопытством осведомился он.
— Да потому что в этом случае надо считать, что я — умер.
— Ни в коем случае! Вы живы, здоровы, находитесь в здравом рассудке и трезвой памяти. Просто я взял на себя смелость пригласить вас и сделать предложение, от которого… Нет, отказаться от него вы, конечно, сможете, но даже я не смогу понять — зачем?.. У вас нет политических и религиозных предрассудков, женщин с малыми детьми и прочего, суетного и предвзятого. Я, так сказать, «изъял» вас из вашего мира как раз в тот печальный момент, когда вас пришли арестовать. Только скажите — и я верну вас обратно…
— И даже несмотря на это, работать на вас желания как-то не возникает.
— Не на меня, — покачал он головой. — Не путайте меня с вашими силовыми ведомствами, вербующими агентов и стукачей. Это взаимовыгодная сделка. Работайте на себя — не ошибетесь. Ведь у любого договора есть две заинтересованные стороны, так что же акцентироваться только на моих интересах?
— У меня есть выбор?
— Конечно! Это — то священное право, которое у вас не отнимет никто и никогда. Вы же читали про меня. Я кого-нибудь к чему-нибудь принуждал? Я только предлагаю варианты, а уж ваше дело принять мое предложение или отвергнуть… Итак, к делу. Мне нужен человек, и этот человек, по моим подсчетам, — вы. Есть и другие претенденты, но ваша кандидатура меня устраивает максимально.
— Что же я должен сделать?
— Да, собственно говоря… просто жить. Любить красивых девушек, пировать с веселыми друзьями, развлекаться, работать… Но не здесь. Мне нужен король в одной маленькой и очень далекой стране. В этой стране и так не все идет гладко, а вскоре она и вовсе может исчезнуть с карты мира, как исчезали до нее сотни и сотни стран. Дело в том, что в соседней стране родился король, который может — и хочет — ее уничтожить. А ведь это совсем неплохая страна. Там живут разные люди. Есть среди них хорошие, есть плохие, но все они ничуть не хуже тех, что хотят их гибели. Я сделаю так, что вы попадете туда в нужное время, получите трон и сумеете ее защитить.
— А потом?
— Что угодно, — пожал он плечами, — правьте на здоровье. Хоть коммунизм стройте, хоть феодализм, хоть орден монашествующей общины.
— А вам-то это зачем?
— Это уже мое дело. Хотя… Мы с вами будем встречаться, и если вы захотите, то позже я объясню, почему не хочу ее гибели. Обещаю не вмешиваться в ваше правление и ни на что не влиять.
— Ничего не понимаю, — признался я.
— И не надо. Сейчас от вас требуется только одно: согласиться или отказаться. Откажитесь — я верну вас домой… правда, вас там ждет тюремный срок, но принципы того стоят. Согласитесь — и я гарантирую, что вы будете править столько, сколько сочтете нужным, а на земле пройдет не более пятнадцати лет — именно такой срок вы должны получить (я умею просчитывать возможные реальности).
— А после… истечения контракта?
— Верну вас обратно. И даже… Да, пожалуй, я даже позволю увезти вам из той страны одну вещь. Любую, в качестве моей личной благодарности. Все, что захотите — слиток золота с телегу величиной, алмаз, антиквариат… Но только одну вещь. В порядке исключения.
— И я попаду в ад?
— Помилуйте, с чего вдруг? Не грешите, не подличайте, соблюдайте свои заповеди, или что там у вас? Принципы? Я вас на свою сторону не тяну. Если только сами не захотите.
— Даже не знаю… Бред какой-то… Ну, предположим… Чисто гипотетически! Предположим, что я соглашусь. Мне ведь надо будет учить языки, обычаи…
— Это моя забота. Вы получите все необходимые навыки. И даже более того. Мир, в который я вас зову, жесток и дик. Современному человеку, даже так физически развитому, как вы, в этом мире попросту не выжить. А потому вы получите от меня в дар навыки владения всеми видами холодного оружия… И равного вам в этих навыках не будет… Даже не знаю, чем вас еще соблазнять… Что вы еще хотите?
— Проснуться от этого кошмара… Ладно, предположим, я согласен…
— По рукам! — его ладонь моментом оказалась в моей. — А теперь запоминайте. Ничему не удивляйтесь. Побольше молчите, хотя бы поначалу. Я там все уже подготовил… И — терпение. Остальное объясню позже. А пока — до встречи!
Он щелкнул пальцами, и невидимая сила бросила меня куда-то вниз, словно камешек с обрыва. Я хотел крикнуть, но это было уже невозможно. Хотел вздохнуть, но и это было выше моих сил. А потом наступила темнота…
…То будет повесть
бесчеловечных и кровавых дел,
случайных кар, негаданных убийств,
смертей, в нужде подстроенных лукавством,
и, наконец, коварных козней, павших
на головы зачинщиков…
В. Шекспир
В чувство меня привел поток ледяной воды. Казалось, она лилась отовсюду: сверху, сбоку, даже снизу. Я захрипел, забился, отталкивая чьи-то руки, и открыл глаза.
Вокруг меня стояли люди. Странные люди. Полуголые, бородатые, одетые словно из фантазий безумного дизайнера, помешанного на старине и пиратских романах. Шкуры здесь чередовались с кожаными доспехами, а железные шлемы соседствовали с невероятными уборами из рогов и перьев.
— Что это с ним? — спросил кто-то.
— Припадок, — ответил другой голос. — Падучая.
— Сам ты падучая, — возразил третий. — Это же берсеркр. У них такое бывает. Священная ярость кличется. Если никого не убьют, могут и сами к праотцам отправиться. Мне дед рассказывал. Дар богов, как обычно, с доброй толикой проклятья.
— Но этот же не умер?
— Ну-у… Значит, особый берсеркр. Мерлин кого попало не приводит. С этим парнем нам никакая армия не страшна. Говорят, что он самый лучший воин на свете. Вот только обреченный.
— Как это?
— А ты сам у него спроси. Если отважишься. Мерлин так его называл: Лльюк Ллеминаук. По-уэльски значит — «обреченный». А на что обреченный, кому обреченный…
— Хватит языками чесать, — остановил их властный голос, и толпа почтительно расступилась, пропуская высокого рыжеволосого человека в зеленом, явно очень дорогом костюме. — Что здесь произошло?
— Мерлин привел этого парня, — пояснил широкоплечий крепыш с повязкой на левом глазу. — Попросил присмотреть — он словно во сне был… Как он сказал-то?
— Трансе, — подсказали из толпы.