– Извините, ваше высочество. – Министр иностранных дел виновато прокашлялся, когда Адлоф недовольно посмотрел на него. – Я, конечно, человек не военный, но, насколько мне известно, у Руссарии до сих пор заключен с Латией союзный договор. Не получится ли так, что придется воевать на два фронта?
– Господин Штанквер, Руссария сейчас не в том состоянии, чтобы ввязываться в новую войну, – вам ли это не знать. Однако на всякий случай мы сосредоточили вдоль границы двенадцатую армию обер-генерала Филте и седьмую армию генерала Класта. В случае объявления Руссарией войны эти армии сразу же начнут наступление, нанося превентивный удар. Еще вопросы есть?
Все промолчали, полушепотом обсуждая между собой услышанное. То, что Герания готовится к войне, для членов Военного совета не было особым секретом. Все последние годы страна ударными темпами наращивала свой военный потенциал, спешно перевооружая свою армию и флот, однако само собой подразумевалось, что это будет война с Руссарией. То, что целью вторжения является Латия, для многих стало большой неожиданностью, и было заметно, что некоторые из собравшихся находятся в полной растерянности.
– Вижу, вопросов нет, – сказал принц, заводя руки за спину и с невозмутимым видом оглядывая гудящий, точно паровой котел, совет. – Посему предлагаю закончить наше заседание. Штандарт-генерал Манкест!
Все сразу замолчали. Высокий худощавый старик с зачесанными назад редкими, абсолютно седыми волосами вытянулся в струнку и щелкнул каблуками:
– Ваше высочество!
– Мой отец возлагает на вас руководство данной кампанией и надеется, что вы не посрамите империю.
– Сочту за честь, ваше высочество, – склонил голову генерал.
– Вот и хорошо! – Он еще раз обвел всех пристальным взглядом. – А теперь я вас покину, господа.
Принц коротко поклонился и быстрым шагом направился к выходу из зала.
– Хвала императору! – неожиданно раздался из-за спины недружный хор голосов.
Адлоф резко остановился на пороге и, улыбнувшись своим мыслям, шагнул в дверь, предупредительно распахнутую дворцовой стражей.
Удар. Голова, точно привязанная, мотнулась в сторону, а лицо еще больше онемело.
– Повторяю свой вопрос, господин Эйтан, как ваше настоящее имя? – В голосе допрашивающего слышатся неприкрытый сарказм и злорадство.
Сергей с трудом поднял голову и, сглотнув наполнившую рот кровь, с трудом выдавил:
– Серг тер Эйтан, аэр-полковник Руссарских АэрС.
Новый хлесткий удар бросил его вместе со стулом на пол, лицо превратилось в сплошную занемевшую маску. Это было довольно неприятно, но зато боль от ударов почти не ощущалась. Сергей провел языком по зубам, проверяя количество выбитых, и, языком выдавив сквозь опухшие губы осколки, мысленно выругался.
Его избивали уже около часа, и если так пойдет дальше, то он банально не выдержит. Естественно, нанвиты блокировали нервные окончания, вызывая онемение лица, но Сергей понимал, что они далеко не всесильны и при некоторых физических повреждениях не смогут помочь. Да, они ускоряют регенерацию, да, убивают враждебные для организма вирусы, да, могут срастить кости, помогут вырасти новым зубам на месте сломанных, но для всего этого нужно время и покой. А вот если во время избиения у него лопнет в мозгу какой-нибудь сосудик… или начнется внутреннее кровотечение, или от удара сломается ребро и пробьет легкое, в такой ситуации они будут просто бессильны, да и от пули не спасут.
С другой стороны, если он начнет рассказывать правду, то далеко не факт, что ему поверят. Самый лучший исход в данном случае – психбольница. В конце концов, из нее когда-нибудь да выпустят. В худшем случае продолжат выбивать правду и задолбят до смерти. Если же поверят, то дальнейшая его судьба может сложиться по-всякому, но при любом раскладе спокойной жизни больше не будет. Ни один из возможных вариантов Сергея не устраивал.
«Нет, надо терпеть и надеяться на лучшее. Кутесов должен помочь, только бы ему сообщили, только бы сообщили…» Ратный мысленно выругался, с ненавистью глядя на склонившегося над ним дюжего мордоворота в серой форме. Тот оскалился и одним рывком вернул стул в прежнее положение вместе с привязанным к нему землянином.
– Ну что, господин Эйтан, будем говорить? – лениво поинтересовался сидящий за столом капитан, чье одутловатое лоснящееся лицо выражало смертельную скуку от наблюдаемого процесса.
– Что вы хотите услышать? – хотел спросить Сергей, с удивлением услышав вместо своего голоса какой-то малопонятный хрип. Но гувбивец его понял.
– Правду, господин Эйтан, правду, – ответил он, наклоняясь вперед и пристально глядя на измученного мужчину. – Скажите правду, и все это тотчас прекратится.
– Я ее и говорю, но вы мне не верите. Почему?
Мордоворот занес руку для удара, заставив Ратного невольно сжаться, но офицер жестом руки остановил его.
– Почему, господин инженер? – следователь поднялся из-за стола и, взяв стул, поставил его напротив. – Ну как вам сказать, – сказал он, опираясь на него правой ногой и окидывая Ратного взглядом, каким обычно разглядывают какое-нибудь не особо приятное насекомое, прежде чем его раздавить. – Наверное, все дело в том, что настоящий аэр-лейтенант Эйтан погиб, и это зафиксировано вон в тех документах, – он ткнул своим мясистым пальцем в сторону стола, на котором лежала серая картонная папка. – У вас хорошая легенда, господин инженер, или кто вы там. Четвертый аэроотряд второй имперской аэрогруппы потерял почти весь летный состав во время битвы за Табрусский перешеек, и вы, наверное, думали, что свидетелей не осталось. – Капитан покачал головой: – Вы ошиблись, очень сильно ошиблись.
Он опустил ногу на пол и, вернувшись к столу, открыл папку. Достав оттуда пару фотографий, подошел к Сергею и буквально сунул их ему в лицо.
– Знаете этих людей?
Ратный пару минут разглядывал потрепанные фото, где были запечатлены незнакомые ему молодые офицеры, затем отрицательно мотнул головой:
– Нет.
– Да? Странно, – следователь сделал удивленное лицо, – это же ваши боевые товарищи. Вот этот, – он щелкнул пальцем по одной из карточек, – почти три месяца был с вами в одном экипаже. Как же вы можете их не знать?
– Я потерял память, капитан. Это в ваших бумагах не написано?
– Написано. Ах, как удобно! Можно помнить, кого надо и что надо, и не помнить всего остального. А главное, и придраться не к чему. – Гувбивец пару раз хлопнул в ладоши. – Браво, господин Эйтан, браво! Однако вот незадача. Мы показали ваше фото этим офицерам… Никто вас тоже не узнал. Как вы это объясните?
Сергей неопределенно повел плечами:
– Лет-то сколько прошло.
Онемевшие губы опухли и едва шевелились, так что офицеру пришлось нагнуться почти вплотную, чтобы расслышать. Сергей едва удержался от желания нанести удар головой в маячащее перед лицом ухо, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.