– Я уж думал, что ты не придешь, – бросил я, оборачиваясь к стоящему позади Алашару.
– Я всегда держу свои обещания, – презрительно усмехнулся тот в ответ. – Надеюсь, ты не стал глупить и пришел один?
Я в ответ лишь пожимаю плечами, как бы говоря этим, что глупо спрашивать то, что и так очевидно для нас двоих.
– Хорошо, вижу, ты человек чести, – кивнул он и, скрестив руки перед своим лицом, коротко поклонился. – Я Алашар Хей Зазр, бросаю тебе вызов на бой до смерти согласно древним законам нашего клана. Пусть победит сильнейший.
– Принимаю твой вызов. – Я повторяю его жест. – И, согласно завету учителей, оставляю выбор оружия за тобой. Пусть победит сильнейший.
Слова словно сами срываются с моих губ, и на мгновение мне даже кажется, что моими устами говорит старый ассасин, – хотя я знаю, что это не так. Вэнь ушел, однако его знания и умения со мной, они все внутри меня, все, что он знал и умел, закопано где-то в глубинах моего сознания, сокрыто в клетках моего тела. Вот и сейчас стоило только моему противнику напомнить о поединке по законам клана ассасинов, как я уже знал, что он имеет в виду: бой, где противники бьются без доспехов и абсолютно одинаковым оружием.
Я не тешу себя надеждой, что в моем враге проснулось чувство благородства, нет; если Алашар решил меня вызвать на подобный поединок, значит, этот бой чем-то ему выгоден – впрочем, он это и не скрывает. Едва я произнес нужные слова, как его лицо исказила ухмылка превосходства. Он демонстративно принялся разоблачаться, извлекая из складок своей одежды разнообразное оружие. Я-то думал, что много с собой железок таскаю, но тут вообще маленький ходячий арсенал. Наконец, Алашар скинул с себя куртку, оставшись голым по пояс, и замер, сверля меня взглядом, – вся куча его оружия была сложена у левой ноги, а справа на камнях лежал лишь короткий кинжал и три метательных ножа.
Я короткое мгновение раздумываю, зачем мне это надо и не проще ли просто прикончить своего противника, не разыгрывая весь этот спектакль с церемониальной битвой, но руки уже сами расстегивают застежки доспехов.
Ветер налетает на нас, мое обнаженное тело покрывается россыпью мурашек. Я укладываю справа от себя кинжал, а рядом кладу три ножа, некогда подаренных мне рейнджером.
– Что ж, тогда не будем тянуть и обманывать ожидание зрителей, – бросаю я, и мой противник согласно кивает.
За нами наблюдают, в этом я не сомневался, – тяжелый, пристальный взгляд чувствовался все время с момента появления моего противника на стене. Казалось, что какие-то невидимые гиганты внимательно наблюдают за происходящим на стене, пристально вглядываясь в каждое наше движение, вслушиваются в звуки наших голосов. Ладно, будем считать, что представление началось, и тут главное – не увлечься и не выдать свои новые возможности, ибо основная битва у меня еще впереди.
Я зябко повел плечами и, бросив взгляд на Алашара, взмахнул рукой. Ветер, сорвавшийся с моей ладони, относит сложенную в кучу оружие и одежду почти к краю стены, оставляя у моих ног лишь кинжал и ножи. Алашар тут же повторяет это движение. Мы замираем, а уже через секунду лезвия наших кинжалов с глухим лязгом скрещиваются. Удар, блок, уворот, перекат. Мой противник быстр, а бой идет на такой скорости, что сторонний наблюдатель, скорее всего, даже не смог бы уследить за нашими движениями, и все же я знаю одно – Алашар проиграл. Его движения для меня как открытая книга, однако я стараюсь не показывать этого. Кристалл Дайлорана оставил мне некий дар, пробудив все то, что передал мне старый ассасин, и это не только умения, но и знания. Блок, уворот, перекат – камень стены буквально обжигает мое тело холодом, заставив на мгновение замедлиться, и тут же плечо вспыхивает огнем боли, – расплата за самоуверенность.
Я мысленно выругался и, отскочив в сторону, бросил быстрый взгляд на свою руку. Рана выглядит пугающе, а по ощущениям – ничего страшного, я все же успел отреагировать, и кинжал прошел вскользь, оставив на предплечье кровящую полосу.
Алашар со снисходительной улыбкой смотрит на меня, а я просто демонстрирую ему пустые руки. Ассасин непонимающе смотрит в мою сторону, затем опускает взгляд и с изумлением смотрит на торчащий из живота кинжал.
– Думаешь, это меня остановит? – бросает он через пару секунд и одним резким движением вытаскивает клинок из тела. Крови нет, зато в месте разреза проступает знакомая зеленоватая слизь.
– Нет, не думаю, бывший посланник.
Алашар вздрагивает и пристально смотрит на меня.
– Ты…
– Да, знаю. Вэнь все же победил, убил ту тварь, что жила в твоем теле, но просчитался насчет тебя. Он думал, что, победив посланника, спасет своего друга, однако убил не ту гадину…
– Я не просил его об этом! – бросил Алашар со злостью и одним прыжком очутился рядом со мной, нанося удар двумя кинжалами одновременно.
Я увернулся и, переместившись в сторону, продолжил:
– Хаос спас тебя, отослав в этот мир, но не посчитал нужным дать тебе новых сил, к тому же здесь ты всего лишь мелкая фигура в его игре…
– И откуда ты все это знаешь?!
– Догадки, – усмехнулся я, отступая и уклоняясь от нового града ударов. – Однако, судя по всему, я попал в точку.
Резкий удар ногой в лицо буквально отбрасывает Алашара на несколько метров от меня. Подобные приемы в его мире никому не знакомы, и этот удар, скорее, дань тем многочисленным боевикам, что я смотрел в нашем мире.
– Пока не появилась посланница, у тебя еще была надежда вернуть себе силу, завладев семенем Хаоса, но она забрала и ее…
– Не она, а ты!
– Ах да. – Я виновато развожу руками. – Прости, так уж получилось.
– Смерть простит, – шипит ассасин, а глаза его наливаются темнотой. – Пора заканчивать нашу игру, и на этот раз твой меч тебе не поможет.
– Меч? – Я бросаю быстрый взгляд в сторону своей катаны, с удивлением отмечая, как далеко мы переместились от места начала схватки. Теперь понятно, почему Алашар предложил «поединок чести», – боялся моего клинка. Арагорн, что же на самом деле ты мне подарил, хотел бы я знать.
Алашар тем временем поднимает зажатые в руках кинжалы и устремляется в мою сторону, но словно натыкается на бетонную стену и резко замирает в паре шагов от меня, с удивлением глядя на свою грудь, где торчат некогда подаренные рейнджером ножи. Те неожиданно с легким хлопком лопаются, превращаясь в облачка серебристой пыли, которые с тихим всхлипом втягиваются в рану, словно засосанные внутрь невидимым пылесосом. Кожа вокруг ран стремительно темнеет, и эти пятна увеличиваются с каждой секундой. Алашар пальцами вцепляется себе в грудь, буквально погружая их в раны, словно в надежде извлечь из себя впитавшуюся внутрь пыль, но кожа под его руками трескается, а куски плоти остаются у него в руках, превращаясь в сероватую пыль, обнажая ребра.
– Что это? – прохрипел он, глядя в мою сторону глазами, полными боли.