— Грэхем?
— Все хорошо. Я нормально себя чувствую.
— Нет. Это не так.
— Со мной все в порядке.
— Но минуту назад тебе было плохо.
— Да, какое-то мгновение мне было не по себе, — согласился он.
Она взяла его за руку, которая была ледяной:
— Видение?
— Да, — ответил Грэхем.
— Что ты видел?
— Себя. В меня стреляли.
— Это нисколько не смешно.
— Я не шучу.
— Ты никогда раньше не видел себя в видениях. Ты всегда говорил, что ясновидение действует только тогда, когда затронуты другие люди.
— Но не в этот раз.
— Может быть, ты ошибся?
— Сомневаюсь. Я почувствовал, как будто меня ударили молотком по спине. Я был сбит с ног. Я видел, как я упал. — Его голубые глаза расширились: — Там была кровь, большая лужа крови.
Она почувствовала острую боль в сердце. Он никогда не ошибался. И сейчас предсказывал, что будет застрелен.
Он крепко сжал ее руку, как будто старался влить в себя ее силу.
— Ты будешь убит?
— Я не знаю, — ответил он. — Может быть — убит, может — только ранен. Выстрел в спину. Это я отчетливо видел.
— Кто это сделал? Вернее, сделает?
— Полагаю, что Мясник.
— Ты его видел?
— Нет. Только сильное ощущение.
— Где это случилось?
— В месте, которое мне хорошо знакомо.
— Здесь?
— Может быть.
— Дома?
— Возможно.
Сильный порыв ветра ударил в окна. Стекла в офисе сильно задрожали.
— Когда это случится? — не отступала она.
— Скоро.
— Сегодня вечером?
— Не уверен.
— Завтра?
— Возможно.
— В воскресенье?
— Нет, раньше.
— Что мы собираемся предпринять?
Лифт остановился на шестнадцатом этаже.
Боллинджер воспользовался ключом, чтобы отключить лифт, прежде чем выйти из него. Кабина лифта останется здесь с открытыми дверями, пока снова не понадобится ему.
Шестнадцатый этаж почти полностью был погружен во мрак. Горела только люминесцентная лампа в лифте. В коридоре единственным освещением были две аварийные тусклые красные лампочки, указывающие на выходы в конце этажа.
Боллинджер не любил темноту. Он достал небольшой фонарик из внутреннего кармана пальто и включил его.
На шестнадцатом этаже размещались десять офисов небольших фирм, шесть справа и четыре слева от лифтов. Он пошел направо, через два ряда комнат увидел дверь с надписью: «Импорт альпинистского оборудования».
Он выключил фонарик и убрал его, достал вальтер.
«Слава Богу, — подумал он, — все идет так гладко и легко». Как только он закончит с этой фирмой, он сможет идти дальше к главной цели. Харрис будет первым, затем — женщина. Если она окажется хорошенькой... Он уже настолько опережает график, что останется еще час в запасе. Час на женщину, если она того стоит. Он был готов для женщины, полон энергии, желания и волнения. Женщина, стол с обильной едой, немного крепкого виски, но более всего — женщина. За час он сможет использовать ее, полностью, до капельки использовать ее.
Он толкнул дверь в офис. Она была не заперта.
Он прошел в приемную. Комната была темной. Неяркий свет пробивался из смежного офиса, дверь в которой была наполовину приоткрыта.
Он подошел к пробивающейся полоске света. Постоял, прислушиваясь к разговору мужчин. Наконец он распахнул дверь и вошел внутрь.
Они сидели за круглым столом, заваленном бумагами и рекламными проспектами. Они были без пиджаков и галстуков, рукава рубашек закатаны. Один был одет в голубую рубашку, другой — в белую. Они сразу увидели пистолет, но им понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя, прежде чем они смогли поднять глаза и посмотреть ему в лицо.
— Здесь пахнет духами, — заметил Боллинджер.
Они уставились на него.
— Кто-то из вас пользуется духами?
— Нет, — ответил мужчина в голубой рубашке. — Духи — один из предметов нашего импорта.
— Кто из вас Макдональд?
Они посмотрели на пистолет. Переглянулись друг с другом, затем снова уставились на пистолет.
— Макдональд? — спросил Боллинджер.
Человек в голубой рубашке сказал:
— Он — Макдональд.
Человек в белой рубашке сказал:
— Нет, он — Макдональд.
— Это ложь, — возмутился тот, что был в голубой рубашке.
— Нет, это он обманывает, — закричал другой.
— Я не знаю, что вам нужно от Макдональда, — сказал человек в голубой рубашке, — только увольте меня от всего этого. Делайте с ним то, что вам надо, и убирайтесь.
— Боже мой, — воскликнул другой, в белой рубашке, — я не Макдональд. Вам нужен он, вот этот сукин сын, не я.
Боллинджер захохотал:
— Это не имеет значения. Мне так же нужен и мистер Отт.
— Я? — удивленно спросил человек в голубой рубашке. — Но кому на свете понадобилось убивать меня?
Конни сказала:
— Ты должен позвонить Предуцки.
— Зачем?
— Получишь защиту полиции.
— Это бесполезно.
— Он верит в твои видения.
— Я знаю.
— Он обеспечит тебе защиту.
— Конечно, — ответил Грэхем. — Но я не это имею в виду.
— Объясни.
— Конни, я видел, как мне выстрелили в спину. Это должно случиться. То, что я вижу, всегда происходит. Никто ничего не может сделать, чтобы предотвратить это.
— Но ведь предопределения не существует. Будущее можно изменить.
— Можно изменить?
— Ты знаешь, что можно.
Он отрешенно посмотрел на нее:
— Я очень сомневаюсь в этом.
— Ты не можешь быть уверен.
— Но я уверен.
Стремление приписывать все свои слабости предопределенности расстроило ее гораздо больше, чем все, что касалось его ранее. Это крайне пагубная форма трусости. Он отказывается от всякой ответственности за собственную жизнь.