Воспользовавшись моментом, Марти, пока их швыряло на сиденье, сунула правую руку за спину, залезла под жакет и свитер и выдернула пистолет из-за пояса.
Когда автомобиль перестало швырять, пистолет лежал на сиденье под бедром Марти. Рыжий со своего места никак не мог увидеть «кольт», так как оружие было закрыто телом Марти, да еще и полой расстегнутого жакета.
Оружие водителя, скорее всего, лежало на сиденье рядом с ним — только руку протянуть.
Рыжий рядом с Марти все так же держал автомат правой рукой между коленями, направив дуло в пол.
Надо действовать. Действия, опирающиеся на разум, знания и моральную оценку. Она доверяла своему разуму. Убийство, конечно, аморальный поступок, хотя убить при самозащите допустимо. Но время все еще было неподходящим.
Выбрать время. Верный выбор времени одинаково важен и в балете, и в перестрелке. Где-то она слышала эти слова. К сожалению, хотя она и довольно много бывала на стрельбище, стреляя там в бумажные силуэты в форме человеческого туловища, она ничего не знала ни о балетах, ни о перестрелках.
— У вас будут из-за этого большие неприятности, — сказала она, позволив прозвучать в голосе своему подлинному ужасу. Это должно было укрепить в похитителях мнение о ее полной беспомощности.
Водителю это понравилось.
— Захария, — обратился он к своему партнеру, — как ты думаешь, у нас действительно могут быть неприятности? — Он старательно пытался имитировать дрожь в голосе.
— Нет, — ответил рыжий. Он в очередной раз приподнял брови и пожал плечами.
— Захария, — не унимался водитель, — как мы называем операции наподобие этой?
— Просто взять и вывалить.
— Слышишь, девочка? С ударением на «просто». Делать нечего. Прогулка в парке. Кусок пирога откусить.
— Знаешь, Кевин, — прервал его Захария, — по-моему, ударение на слово «взять».
Кевин расхохотался:
— Девочка, так как брать, в смысле, иметь, будут тебя, а потом вы с мужем оба станете покойниками, то, конечно, для вас это дело серьезное. А вот для нас — ничуть, так ведь, Захария?
— Совершенно.
— И к копам ты тоже не попадешь. Расскажи ей, Захария, куда она попадет.
— Вместе со мной в Оргазмо-сити.
— Забавно вы выражаетесь. А что после Оргазмо-сити?
— Вы отправитесь в старый индейский колодец, — ответил Захария, — бог знает, на какую глубину.
— Индейцы не живут здесь уже триста лет, и все это время им никто не пользуется, — объяснил Кевин.
— Не следует портить никому питьевую воду, — добавил Захария. — Это было бы нарушением федерального закона.
— Никто никогда не найдет ваши тела. Могли же вы после автомобильной аварии просто заблудиться в пустыне, попасть в метель и замерзнуть до смерти.
Скорость автомобиля уменьшилась, и в снегу по обе стороны появились какие-то жуткие контуры. Они были невысокими, волнообразными; эти сливающиеся со снегом и мглой тени, хорошо видные только в свете фар, скользили мимо машины, как призраки кораблей в тумане. Истерзанные непогодой руины. Останки домов давным-давно заброшенного поселения, сложенных из дикого камня и необожженного кирпича с соломенной сечкой.
Когда Кевин остановил машину и поставил ее на ручной тормоз, Марти придвинулась к Захарии и с такой силой ткнула его в бок дулом «кольта», что его лицо перекосилось от боли.
По глазам было видно, что этот человек и бесстрашен, и безжалостен, но не глуп. Не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет, он выпустил автомат; оружие почти беззвучно съехало на пол между его ногами.
— В чем дело? — спросил Кевин. «Что-то не так», — подсказал ему инстинкт.
— Выпрямись и положи руки на подголовник, — потребовала Марти, пока водитель пытался разглядеть ее в зеркале заднего вида. Тот не торопился выполнить ее приказание.
— Живо, сукин сын! — крикнула Марти. — Пока я не пробила кишки этому дебилу и не вышибла тебе мозги. Руки на подголовник, чтобы я их видела.
— У нас возникли осложнения, — подтвердил Захария.
Правое плечо Кевина чуть заметно опустилось: он попытался дотянуться до автомата, лежавшего рядом с ним на пассажирском сиденье.
— РУКИ НА ПОДГОЛОВНИК, БЫСТРО, ТЫ, ГОВНЮК! — взревела Марти. Она сама была потрясена, услышав свой голос как бы со стороны. Этот голос принадлежал не женщине, старающейся казаться твердой и неумолимой, а настоящей сумасшедшей. Впрочем, она, вероятно, и была сейчас настоящей сумасшедшей, готовой полностью помешаться от дикого страха.
Кевин сразу же выпрямился, поднял обе руки, поболтал кистями в воздухе и взялся за подголовник.
Ощущая дуло «кольта», упирающееся в бок, Захария явно не собирался предпринимать активных действий, так как женщина могла нажать на спусковой крючок прежде, чем он успеет что-либо сделать.
— У тебя ничего не было, когда ты вылезла из машины, — заметил Кевин.
— Заткнись. Я думаю.
Марти не хотела бы убивать никого, даже таких подонков, если бы этого можно было избежать. А как избежать? Как она могла выйти из автомобиля и заставить их выйти, не дав им шанса напасть на нее?
А Кевин не умолкал:
— У тебя ничего не было. Где же ты взяла пушку?
Двое, с которых нельзя спускать глаз. А время уходит. Время, пока они растеряны, не знают, что делать.
— Где ты взяла пушку? — продолжал любопытствовать Кевин.
— Вынула из задницы твоего приятеля. А сейчас заткнись.
Чтобы выбраться со стороны водителя, она должна была хоть на мгновение повернуться спиной к одному из них. Это не годится.
Значит, нужно выйти с пассажирской стороны. Заставить Захарию двигаться вслед на ней по сиденью, не отрывая пистолет от его бока, и следить за сидящим спереди Кевином.
Стеклоочистители были выключены, и снег уже начал покрывать ветровое стекло тонким покрывалом. При виде летящих хлопьев она почувствовала головокружение. Не смотреть наружу. Она встретилась взглядом с Захарией, и тот почувствовал ее нерешительность.
Она чуть не отвела глаза, но поняла, что это опасно, нажала на «кольт» еще сильнее и давила до тех пор, пока мужчина не отвел взгляд сам.
— Может быть, это не настоящая пушка, — предположил Кевин, — а пластмассовая игрушка.
— Самая настоящая, — быстро возразил Захария.
Выбраться задом из автомобиля совсем не просто. Она могла споткнуться о порожек или зацепиться полой за дверь. Могла упасть.
— Ты всего-навсего проклятая малярша, — сказал Кевин.
— Я проектировщик компьютерных игр.
— Что?
— Это мой муж маляр.