В третий раз проезжая мимо дома, Вассаго уже совсем было решился более не медлить и отправиться в свое логово, чтобы вернуться сюда завтра, едва солнце скроется за горизонтом. Но все в нем протестовало против такого решения. Близость ее будоражила и возбуждала его, и он не желал разлучаться с ней даже ненадолго. Всем существом своим, каждой кровинкой ощущал он эту силу ее притяжения.
Найти бы место, где можно спрятаться и остаться рядом с нею. Какой-нибудь заброшенный угол в ее доме. Или нишу, в которую она вряд ли заглянет в течение долгого, яркого, проклятого дня.
Он припарковал "хонду" в двух кварталах от Харрисонов и пошел назад по тротуару, с обеих сторон, как аллея, скрытому за деревьями. Висевшие высоко на кронштейнах и отбрасывавшие зеленоватый свет уличные фонари располагались таким образом, чтобы прежде всего хорошо освещать проезжую часть, а на тротуар и прилегавшие к нему газоны домов падал только их призрачный отсвет. Вассаго был абсолютно уверен, что в это время ночи соседи спят и вряд ли видят, как он, прячась в тени кустарников, бесшумно крадется к дому, пытаясь отыскать в нем неплотно прикрытые дверь или окно. Удача долго не сопутствовала ему, пока наконец он не подошел к окошечку на задней стене гаража.
Регину разбудил странный скребущий звук, вслед за которым раздалось несколько глухих ударов и негромкий продолжительный скрип. Еще не совсем привыкнув к своему новому жилищу, она всегда просыпалась в замешательстве, не сразу соображая спросонья, где находится, уверенная только, что не в своей комнате в приюте. Она пошарила в темноте около лампы, щелкнула выключателем и от яркой вспышки на секунду зажмурилась, прежде чем, сориентировавшись, поняла, что разбудившие ее звуки были подлыми. Они прекратились, как только она включила свет. От чего показались еще более подлыми.
Она выключила свет и стала прислушиваться. В темноте перед ее глазами поплыли радужные круги, так как свет лампы, подобно фотовспышке, совершенно ослепил ее. И хотя звуки больше не повторялись, Регина была уверена, что раздались они со стороны заднего двора.
В кровати было тепло и уютно. Спальня, казалось, была пропитана ароматами нарисованных цветов, Окруженная со всех сторон розами, девочка, как никогда, чувствовала себя в безопасности.
Ей очень не хотелось вставать, но она чувствовала, что Харрисонов донимали какие-то проблемы, к которым, скорее всего, эти подлые ночные звуки имели прямое отношение. Вчера во время поездки из школы и позже, за обедом, она заметила непонятное напряжение, витавшее над ними, и как тщательно пытались они скрыть от нее это. Полностью отдавая себе отчет, что в обществе такого оболтуса, как она, всякому нормальному человеку будет явно не по себе, Регина тем не менее была уверена, что не она является причиной их нервозного состояния. Перед сном она просила Бога, чтобы Он помог им как можно быстрее справиться с любой бедой, напомнив Ему о своем самоотверженном обете есть любые бобы.
Если существовала хоть малейшая вероятность, что подлые ночные звуки имели отношение к угнетенному состоянию Харрисонов, она обязана выяснить, в чем тут дело. Регина подняла голову, посмотрела вверх на распятие и вздохнула. Иисус и Мария ее могли быть сразу везде. Они и так были заняты по горло. За всей Вселенной же не уследишь, Бог помогает тому, кто помогает себе сам.
Она выскользнула из-под одеяла, босыми ногами встала на пол и пошлепала к окну, придерживаясь руками за мебель и стену, чтобы удержать равновесие, так как на ноге не было скрепы.
Окно выходило на маленький задний дворик за гаражом, откуда и донеслись подозрительные звуки. Яркий лунный свет не позволял разглядеть, что творилось в тени от дома, за деревьями и в кустах. Чем больше Регина вглядывалась, тем меньше видела, словно темнота, как губка, впитывала в себя ее зрение. Теперь она с легкостью могла предположить, что в каждом сгустке непроницаемого мрака кто-то напряженно следит за ней.
* * *
Окно гаража не было заперто изнутри, однако оно с трудом поддалось ему, удерживаемое заржавевшими петлями и старой краской. Хотя Вассаго производил больше шума, чем следовало бы, он думал, что в доме его все равно никто не слышит. Но в тот момент, когда наконец скрипнули петли и дала трещину запекшаяся краска, открыв ему вход внутрь, в одном из окон второго этажа вспыхнул свет.
Вассаго тотчас попятился назад, прочь от гаража, но не успел сделать и шага, как свет погас. Он затаился в густых зарослях миртовых кустов, росших прямо у забора.
Ее он увидел в черном четырехугольнике окна и успел разглядеть гораздо более отчетливо, чем если бы она оставила лампу зажженной. Это была девочка, которую он несколько раз видел в своих снах, в последний раз вместе с Линдзи Харрисон. Они стояли лицом друг к другу по разные стороны парившей в невесомости черной розы, на одном из бархатистых лепестков которой блестела капля крови.
Регина.
Сначала Вассаго не поверил собственным глазам, потом его охватило безумное возбуждение. До того как оказаться здесь, он спросил у Стивена Хоунелла, есть ли у Харрисонов дочь, но писатель ответил, что, насколько ему известно, у них был сын, который умер несколько лет тому назад.
Отделенная от Вассаго только ночной пустотой и оконным стеклом, девочка, как видение, парила над ним. В жизни она оказалась гораздо более привлекательной, чем в снах. Жизненная энергия настолько зримо переполняла ее, что он совершенно не удивился бы, если бы узнал, что она, как и он, способна видеть в темноте, но, правда, по другим причинам: внутри нее, казалось, горел неугасимый огонь, он-то и освещал ей путь в темноте. Вассаго забился в гущу кустарника, убежденный, что она видит его так же отчетливо, как и он ее.
Часть стены прямо под ее окном была скрыта решеткой. От решетки к окну и далее, огибая его с одной стороны, вплоть до карниза тянулись стебли дикого винограда, усыпанные красными цветками. Она была словно заточенная в башню принцесса, с тоской и надеждой ждущая своего принца, который взберется к ней по лозе и спасет ее. Башней, служившей ей местом заточения, была сама жизнь, принцем, которого она ждала, была Смерть, а то, от чего ее должно спасти, было ее бренное существование.
"Я здесь", – прошептал Вассаго, но из своего укрытия не вышел.
Прошло несколько минут, и она отошла от окна. И исчезла. За стеклом, где она стояла, осталась только зияющая пустота.
Он жаждая вновь увидеть ее, хотя бы на самый короткий миг.
Регина.
Он выждал пять минут, потом еще пять. Но она больше не подходила к окну.
Наконец, чувствуя, что рассвет уже не за горами, он снова подкрался к задней стене гаража. Так как ранее рама была уже высвобождена им, окно отворилось бесшумно. Отверстие было узковатым, но он ужом, с едва слышным шуршащим звуком трущейся о дерево одежды протиснулся в него.
На протяжении всей ночи, проспав с полчаса или чуть больше, Линдзи просыпалась и вновь засыпала, но сон ее все равно был беспокойным. Всякий раз она просыпалась мокрой от пота, хотя в доме было достаточно прохладно. Рядом с ней тяжело ворочался и что-то бормотал во сне Хатч.