- Судьба, - ответила она. Висса захихикала.
Принц вспыхнул и, повернувшись, уставился прямо на Белину:
- По-моему, это не ответ. Ты женщина. Ты слабая. А я здесь самый сильный, у меня самые большие мускулы. Я создан таким, чтобы быть лидером.
- Ты путаешь сценарий с действительностью, - возразила Битти Белина. Она сладко улыбалась, той самой улыбкой, которую всегда дарила ему в последнем акте сказки, улыбкой по сценарию.
- К тому же, - продолжал он, не обращая внимания на ее сарказм, - у меня есть меч - единственное оружие, которое мы имеем.
- Он предназначается мне.., или Себастьяну? - спросила она.
- Догадайся сама, - ответил принц, посматривая на остальных, не поколебалась ли их первоначальная лояльность в отношении Битти Белины.
И это было ошибкой. Ему не следовало выпускать из поля зрения красавицу куклу, бывшую на сцене его возлюбленной. В тот момент, когда он отвел взгляд, она подлетела вперед на своих маленьких ножках и изо всех сил ударила принца коленом в пах. Он задохнулся и упал вперед. Его меч остался не у дел, поскольку все силы ушли на то, чтобы глотнуть воздуха.
Теперь Висса рассмеялась в голос. Она выпрыгнула вперед и обняла Белину, и пока принц беспомощно смотрел на них, не в силах двинуться и защитить свою честь, обе женщины расцеловались. Ему не нравилось, когда они обменивались поцелуями такого сорта. Увидев это, он понял, что брошен вызов его мужскому достоинству, достоинству всех кукол-мужчин. Женихам и крылатому ангелу, казалось, было все равно. Но принц был слишком горд. Увидев эту сцену, он почти набрался смелости, чтобы убить их.
Почти.
Однако в глазах Битти Белины ему всегда виделось что-то такое, что заставило его оставить эти мысли, прежде чем они зашли слишком далеко.
Благодаря долгим часам, проведенным за рулем, у Себастьяна оказалось достаточно времени, чтобы подумать и мысленно прокрутить весь спектр своей жизни, ее темные и светлые моменты, радости и поражения, хотя ему не удавалось дойти до конца ни в одном из воспоминаний. Лучше всего он помнил свои триумфы и трагедии. Увы, в его жизни не было больших триумфов, а трагедии, если брать Дженни, Пертоса и Бена Самюэля, оказывались слишком огромны, чтобы он мог вдаваться в их анализ.
Впереди простиралась нескончаемая белая земля, над головой - вечно хмурое небо. Снег шел не переставая то редкими белыми хлопьями, то сплошной пеленой, сквозь которую он ничего не видел, - так что приходилось останавливаться и пережидать.
Он достаточно хорошо знал кукол, и у него были свои любимцы среди них. Ему очень нравился ангел, хотя они почти не разговаривали друг с другом. Даже в слабом свете северной зимы его золотые крылья светились и поблескивали. Они напоминали Себастьяну о людях, которых он любил, хотя ему не удавалось припомнить ни одного имени, соответствовавшего этим золотым крыльям, кроме имени Битти Белины. Идиот порядком недолюбливал принца. Он был лживый маленький грубиян. Принц любил мучить Себастьяна пауками, а когда ему это надоедало, он развлекался, тыча идиота мечом в ляжку и приговаривая, что он должен поосторожнее вести грузовик. Нога Себастьяна была сплошь усеяна мелкими царапинами и крохотными ранками, похожими на дырочки от гвоздей на руках мучеников. Он с удивлением обнаружил, что ему нравится Висса. Она была коварной мачехой, и ей никогда нельзя было доверять. Но когда она говорила, ее голос звучал нежно, и она никогда не мучила его, как большинство других кукол. Себастьян не любил ни первого, ни второго женихов за то, что они отвратительно с ним обращались, хотя и не проявляли такой жестокости, как принц. Совсем другое дело третий жених, круглолицый. Он больше всех разговаривал с Себастьяном, хотя идиот заметил, что третий жених самый тихий среди своих товарищей. Когда тучи расступались, они говорили о звездах, говорили о снеге, о Горне и обо всех остальных.
Белину он, конечно же, любил.
Он сотворил ее в Горне, отлил собственными руками без чьей-либо помощи. Ему казалось, будто это единственное деяние могло перечеркнуть все, что он сделал плохого. Создав Битти Белину, он смыл с себя грех убийства Элвона Руди и Пертоса, вину за то, что позволил Вольфу сбежать и убить Бена Самюэля. Он совсем забыл о девушке по имени Дженни и о постоянном чувстве вины, не оставлявшем его многие годы. Он любил Белину за то, что она была его творением, и за то, что, сама того не зная, она давала ему это чувство удовлетворения. Он был очарован ее золотыми волосами и сияющими глазами, не ведая, что за внешней оболочкой его создания могли таиться иные черты.
Он даже начал думать, что их новая жизнь чем-то напоминает сценарий. Каждый день они, создавая воздушный поток, неслись по заснеженному, продуваемому ветром шоссе, ограниченному с обеих сторон маркерными столбиками. Каждый вечер он сидел и смотрел, как куклы болтают, смеются в кузове грузовика, где они устроили себе дом. Каждый день шел снег, то сильно, то слабо. Каждую ночь в его снах тоже шел снег. В этом было какое-то постоянство, повторяемость, которая делала жизнь более устойчивой, более приемлемой. И насколько Себастьян мог видеть, вся их дальнейшая жизнь - это северное шоссе, холод, снег, небо цвета пепла и изредка проносившиеся над равниной под облаками птицы.
Этого ему бы вполне хватило.
И хотя он не забыл, что делала Битти Белина с пауками, как она пугала его и смеялась над его страхом, как заставила сделать других кукол, он не держал на нее зла. Она была слишком красива, чтобы ее ненавидеть. К тому же пока эти многоногие создания оставались закрытыми в пустой солонке, его страх перед ними несколько поутих, отодвинувшись куда-то в дальние уголки сознания. Он почти поверил, что Белина сделала ему большое одолжение, засунув пауков туда, где они теперь находились. Пока он знал, что они в солонке, закрытой сверху металлической крышкой, ему спалось спокойнее от сознания, что они не прячутся где-то поблизости, готовые наброситься на него. Враг всегда не так страшен, когда он на виду. Так шли дни, идиот смотрел на Битти Белину все нежнее и делал все, что она просила.
Если бы Себастьян умел читать, и попадись ему в руки высказывания святого странника, его могло бы заинтересовать письмо Эклезиана к толемедонцам, в котором говорится:
"Главное преимущество человека в грядущей войне с божеством состоит, пожалуй, в его ощущении истории и в его склонности к мести. Мы ничего не забываем. Мы отползаем прочь, зализывая раны, нанесенные Судьбой, но наши душевные раны остаются открытыми и продолжают кровоточить и после того, как плоть излечится. Их может успокоить только месть. Богу же, напротив, столько надо обдумать, столько решить задач, что он не может хранить в своей памяти мелкие события нашего субкосмического мира так полно, как мы. И когда мы приходим, чтобы убить его, он скорее всего умирает в смятении, недоумевая, против чего же мы восстали”.
На четвертый день нового этапа путешествия опять шел снег. В ту ночь идиот видел во сне мир, белый и древний...
На шестой день они обнаружили на своем пути город.