– Лучше всего сказать, нечеловеческие, – вставил Клокер.
– Что ж, в этом случае это еще более неприятно, – произнес Уаксхилл, торжественно взглянув на Клокеpa. – Возможно, это гораздо более точное определение. Повернувшись к Ослетту, он добавил:
– Какое-то звено в психике, какая-то странная мозговая связь могла потрясти сознание Алфи, стереть программу или вызвать сбой в его функциях.
– Этот парень был в Канзасе, а Стиллуотер в Южной Калифорнии, вы только задумайтесь над этим! Уаксхилл пожал плечами.
– Телевизионные сигналы передаются на большие расстояния, чуть ли не на бесконечные. Направьте лазерный луч из Чикаго в Галактику, и этот луч когда-нибудь туда доберется, пусть через тысячу лет, после того, как самого Чикаго, может, уже и не будет, а луч будет идти и идти. Вполне возможно, что расстояние не имеет значения, когда мы сталкиваемся с мысленными импульсами или с тем, что каким-то образом соединило Алфи с этим писателем.
У Ослетта пропал аппетит.
Клокер, вероятно, тут же нашел его и присовокупил к своему, и немалому.
Указывая на корзиночку с булочками, Уаксхилл сказал:
– Они просто великолепны, и на случай, если вы не обратили внимания, здесь два сорта булочек, одни – простые, другие – с миндальной начинкой.
– Миндальные – мои любимые, – ответил Ослетт, не притронувшись к ним, однако.
– Вообще-то самые лучшие булочки в мире…
– …в Париже, – закончил за него Ослетт, – в старомодном кафе, меньше чем в квартале от…
– …Елисейских полей, – снова взял слово Уаксхилл, тем самым удивив Ослетта.
– Владельца зовут Альфонс…
– …а его жену Мирен…
– …и они оба кулинарные гении и такие гостеприимные хозяева, которым нет равных.
– Очаровательные люди, – согласился Уаксхилл.
Они тепло улыбнулись друг другу.
Клокер положил себе еще колбасы, а Ослетту очень захотелось кулаком сшибить дурацкую шляпу у него с головы.
– Если есть вероятность, что наш подопечный обладает такой сверхъестественной силой, как бы слаба она ни была, но которую мы никогда не хотели ему давать, – начал развивать новую мысль Уаксхилл, – тогда мы должны рассмотреть и возможность, что некоторые способности, которые мы хотели ему дать, обернулись для нас неожиданной стороной.
– Боюсь, что не совсем понимаю вас, – сказал Ослетт.
– Сейчас я говорю о сексе. Ослетт был удивлен.
– У него к этому нет интереса.
– Вы так уверены в этом?
– Он, конечно, мужчина, но импотент. Уаксхилл промолчал.
– Он и подразумевался импотентом, – подчеркнул Ослетт.
– Мужчина может быть импотентом и тем не менее очень интересоваться сексом. И более того, можно предположить, что именно неспособность получить эрекцию раздражает его, и это раздражение приводит его к тому, что секс становится наваждением, начинает преследовать его.
Ослетт качал головой все то время, когда говорил Уаксхилл.
– Нет, я повторю снова: не все так просто. Он не только импотент. Он получил многочасовую интенсивную психологическую подготовку с установкой на исключение сексуального интереса, частично когда он был в состоянии глубокого гипноза, частично под влиянием лекарств, которые сделали его подсознание восприимчивым к любой установке, и частично через программу подготовки к реальной жизни, которая проводилась во время сна под действием снотворного. Наш подопечный считает, что разница между мужчиной и женщиной состоит лишь в том, что они одеваются по-разному.
Не очень убежденный доводами Ослетта и намазывая апельсиновый джем на кусочек поджаренного хлебца, Уаксхилл сказал:
– Промывка мозгов, даже самая совершенная, может не дать результатов. С этим вы не можете не согласиться?
– Да, с обычным объектом у вас могут возникнуть проблемы, чтобы ввести в его сознание новое отношение к чему-то; в этом случае мешает его жизненный опыт, сложившиеся стереотипы поведения. Но Алфи-то другой, он был чистым листом бумаги, поэтому не могло быть и сопротивления тому, чем мы хотели напичкать его бедную пустую голову. Просто в его голове не было мозгов, которые нужно было промывать.
– Может быть, управление его мозгом отказало именно потому, что мы были слишком уверены, что с ним будет просто.
– Сам мозг себя и контролирует, – произнес Клокер.
Уаксхилл странно взглянул на него.
– Я продолжаю оставаться при своем мнении, что сбоя быть не могло, – настаивал Ослетт. – Кроме того, факт остается фактом. Он был запрограммирован импотентом.
Уаксхилл помолчал, прожевывая и глотая кусочек тоста, затем запил его кофе.
– А если его тело справилось с этим?
– Не понял?!
– Я имею в виду его непредсказуемое тело с этими сверхъестественными возможностями возрождаться.
Ослетт вздрогнул, как будто сама идея вонзилась в него острой иглой.
– Подождите минутку. Верно. Его раны заживают необыкновенно быстро. Пулевые ранения, порезы, переломы костей. Получив раны, его тело может возродиться до исходной точки за невероятно короткий срок. Но в этом-то и весь фокус. До своей исходной точки. Оно не может начать переделывать себя, не может изменить свое начало. Мой Бог, разве это не так?
– Вы в этом уверены, да?
– Да.
– Почему? . – Ну… потому что… в другом случае..: невозможно представить…
– А вы представьте, – сказал Уаксхилл, – что если Алфи не импотент? И интересующийся сексом парень был сделан так, что имеет огромный потенциал, направленный на насилие. Он – биологическая машина-убийца, без угрызений совести и сожаления способная на любые изуверства. Представьте жестокость, смешанную с сексуальным желанием, и подумайте о том, как сексуальные потребности и садистские импульсы могут повлиять друг на друга, дополнить друг друга…
Ослетт отодвинул от себя тарелку. Его мутило при одном виде еды.
– Об этом нужно подумать. Поэтому и принималось столько предосторожностей.
– Как с "Гинденбургом".
"И как с "Титаником", – мрачно добавил про себя Ослетт.
Уаксхилл тоже отставил в сторону тарелку и, зажав чашку с кофе между ладоней, сказал:
– А сейчас Алфи нашел Стиллуотера, во всяком случае физически, и мысли о сексе постепенно приведут его к мыслям о семье, жене, детях. Только Бог знает, какое искаженное и извращенное представление он имеет о значении и смысле семьи. А здесь, заметьте, уже сложившееся семейство. И он хочет его. Очень хочет. Очевидно, что он считает его своим собственным.
* * *
Банк открывался рано, что было обусловлено стремлением выжить среди конкурентов. Марти с Пейдж намеревались быть у дверей банка, вместе с Шарлоттой и Эмили, когда управляющий придет открывать его в восемь утра во вторник.