Ребенок предпринимал первые попытки вылезти из кроватки.
Наконец-то, собрав в кулак вселенную бурбоном храбрость, стуча зубами, Эллен дрожащими руками взяла младенца. Нет. Существо. Не следовало ей думать об этом монстре как о ребенке. Не могла она позволить себе сентиментальности. От нее требовались действия. Хладнокровие. Неумолимость. Непреклонность. Железная воля.
Она собиралась поднять эту мерзкую тварь, достать из-под головы подушку с атласной наволочкой и задушить этой самой подушкой, не оставляя на теле следов насилия. Хотела, чтобы смерть выглядела естественной. Даже нормальные, здоровые дети умирали в кроватках без видимых причин. Никто бы не удивился и ничего бы не заподозрил, если бы этот жуткий уродец отошел во сне в мир иной.
Но едва Эллен подняла тварь с подушки, та отреагировала с такой дикой яростью, что план разом рухнул. Существо завизжало. Полоснуло ее когтями. Эллен вскрикнула от боли, когда острые ногти порезали кожу. Кровь. Из глубоких порезов тут же потекла кровь.
Младенец извивался, брыкался, и Эллен с трудом удерживала его на руках.
Тварь поджала губы и плюнула в нее. Сгусток густой, дурно пахнущей, желтоватой слюны угодил ей в нос.
Эллен содрогнулась, ее едва не вырвало.
А младенец-монстр растянул губы, обнажив испещренные темными пятнами десны, и зашипел.
Гром разорвал застывшую ночь, огни в трейлере мигнули, раз, другой, короткий период темноты подсветила молния, а потом вновь зажглись лампы.
«Пожалуйста, Господи, — взмолилась Эллен, — не оставляй меня в темноте с этой тварью».
Выпученные зеленые глаза, казалось, излучали какой-то особый, фосфоресцирующий свет, чего просто не могло быть.
Тварь кричала и извивалась.
Она обоссалась.
Сердце Эллен стучало, как отбойный молоток.
Тварь вырывалась из ее рук, царапаясь, нанося все новые раны. Рвала мягкую кожу ладоней, содрала один ноготь.
Эллен услышала какие-то странные, пронзительные крики, каких раньше никогда не было, и прошло несколько секунд, прежде чем поняла, что кричит она сама, охваченная паникой.
Если бы она могла бросить существо в кроватку, если б могла отделаться от него и убежать, она бы так и поступила, но внезапно выяснила, что не может освободиться от него. Тварь крепко держала ее руки и не отпускала.
Она вступила в борьбу с этим нечеловечески яростным младенцем, и детская кроватка едва не перевернулась. Тень Эллен дико отплясывала по большой кровати, по стене, захватывала даже потолок. Ругаясь, выбиваясь из сил, стараясь держать монстра на расстоянии вытянутой руки, Эллен сумела переместить левую руку на шею твари, потом правую, и тут уж она принялась сдавливать шею обеими руками, изо всех сил, скрипя зубами, испытывая отвращение к той дикой жестокости, что поднималась из глубин ее сознания, испуганная собственной, вновь открывшейся способностью творить насилие, но с твердой решимостью лишить эту тварь жизни.
Уродец умирать не соглашался. Эллен удивилась, какие у него на шее жесткие, неподатливые мышцы. Его пальцы ползли все выше по ее рукам, вновь и вновь протыкая ногтями кожу. Боль мешала Эллен вкладывать все силы в отчаянную попытку задушить тварь.
Уродец закатил глаза, потом вновь остановил взгляд на ней, и ненависти во взгляде только добавилось.
Серебряный поток густой слюны потянулся из уголка рта, вниз по подбородку.
Перекошенный рот широко раскрылся, темные, кожистые губы растянулись, змееобразный, в бледный, остроконечный язык скручивался и раскручивался.
Ребенок с невероятной силой тащил Эллен к себе. Она уже не могла удерживать его на безопасном расстоянии вытянутой руки. Он тянул ее к детской кроватке и одновременно поднимался ей навстречу.
«Умри, черт бы тебя побрал! Умри!» Теперь она наклонилась над кроваткой. Ушла головой в кроватку. В таком положении хватка ее пальцев ослабела. Лицо Эллен отделяли от лица уродца какие-то восемь или десять дюймов. Его вонючее дыхание било ей в нос. Он вновь плюнул в нее.
Что-то прошлось по ее животу.
Она ахнула, дернулась.
Затрещала рвущаяся материя. Блузка.
Ребенок пинался ногой с длинными пальцами, с острыми ногтями. Пытался расцарапать ей груди и живот. Она хотела бы отпрянуть, но тварь держала ее крепко, наделенная демонической силой и упорством.
У Эллен начала кружиться голова, от бурбона, от ужаса, перед глазами все поплыло, шум собственного дыхания оглушал, но как раз воздуха-то ей и не хватало: она понимала, что вот-вот лишится чувств. Пот лился со лба и капал на ребенка, с которым она боролась.
Тварь заулыбалась, предчувствуя победу.
«Я проигрываю, — в отчаянии подумала Эллен. — Как такое может быть? Господи, он же намерен убить меня!»
Громыхнул гром. Молния разорвала ночь. Порыв ветра качнул трейлер. Свет погас.
И не зажегся.
Ребенок продолжал яростно бороться за свою жизнь.
Он не был слабым, как человеческий младенец. При рождении весил одиннадцать фунтов, а за шесть недель набрал (такое трудно себе даже представить) еще двенадцать. И в этих двадцати трех фунтах не было ни жиринки. Только мышцы. Крепкий, жилистый младенец, прямо-таки юная горилла. Силой и энергией он не уступал шестимесячному шимпанзе, который выступал в одном из самых популярных номеров их ярмарочного шоу.
Детская кроватка с грохотом перевернулась. Эллен споткнулась об нее, упала на пол. Со вцепившимся в нее ребенком. Теперь он оказался в непосредственной близости. Какая там вытянутая рука! И он был наверху. В горле у него булькало. Он рычал. Его ноги упирались ей в бедра, и ногтями он пытался порвать плотную материю джинсов, которые были на ней.
— Нет! — закричала она.
В голове сверкнула мысль:«Я должна проснуться/»
Но Эллен знала, что она не спит.
Монстр продолжал держать ее правую руку, ногти впились в плоть, но отпустил левую. В темноте она почувствовала, что его пальцы с острыми ногтями тянутся к ее шее, к уязвимой яремной вене. Она резко дернула головой. И маленькая, но с очень уж длинными пальцами ручонка скользнула мимо шеи, острые ногти лишь на доли дюйма разминулись с ней.
Эллен перевернулась, и теперь ребенок-монстр оказался внизу. Всхлипывая, на грани истерики, она вырвала правую руку из пальцев твари, пусть и ценой новой боли, поймала в темноте маленькие запястья, развела в стороны, чтобы они никак не могли дотянуться до ее лица.
Тварь попыталась вновь ударить в живот, но Эллен избежала контакта с короткими, сильными ножками. Ей удалось поставить колено на грудь монстра, прижать его к полу. Коленом она давила изо всей силы, всем своим весом, и ребра и грудина младенца не выдержали. Она услышала, как в нем что-то хрустнуло. И он завопил, как баньши. Вот тут Эллен поняла, что у нее есть шанс выжить. Грудь под ее коленом подалась, в ней чавкнуло, и младенец прекратил всякое сопротивление. Руки, которые только что вырывались из ее пальцев, обмякли. Оборвался и крик. Существо застыло.