Его сексапильные соседки, чья кожа казалась нежной и шелковистой, как океанский бриз, и маслянисто-желтой, как солнечный свет, притворились, будто целиком поглощены односложными замечаниями, которые отпускали два накачанных стероидами пляжных Казановы, дождавшиеся своей очереди, чтобы попытать счастья.
Пользуясь тем, что солнечные очки скрывают его глаза, Джо время от времени поглядывал в сторону соседок и хорошо видел, что их интерес к этим двум пережаренным бифштексам был напускным. Девицы не догадались запастись темными очками и, болтая, хохоча более или менее впопад, время от времени исподтишка посматривали в его сторону.
Не оборачиваясь, Джо зашагал прочь.
В кроссовках он уносил солидную часть пляжа, и ему оставалось надеяться, что холодное спокойствие океана тоже сохранится в его сердце достаточно долго.
Несмотря на свою сосредоточенную решимость сделать наконец то, ради чего он сюда приехал, Джо не мог не задуматься о том, какое полицейское агентство заполучило в свои ряды таких ослепительных красоток. По роду его журналистской работы ему приходилось сталкиваться с женщинами-полицейскими, которые были по меньшей мере так же привлекательны и сексуальны, как самые известные кинознаменитости, однако рыжая в бикини и ее черноволосая подружка превосходили любые голливудские стандарты.
Оказавшись на стоянке, Джо огляделся по сторонам. Он был почти готов увидеть здесь мужчин-полицейских в гавайских рубашках, наблюдающих за его "Хондой", однако ничего подозрительного он так и не заметил. Если копы и засекли его машину, то на этот раз их наблюдательный пункт был замаскирован достаточно умело.
Выехав со стоянки, Джо повернул направо на шоссе Пасифик-Кост. Время от времени он поглядывал в зеркало заднего вида, но его никто не преследовал. Наверное, копы все же поняли, что обознались, и теперь с лихорадочной поспешностью разыскивали нужного человека.
* * *
Доехав по бульвару Уилшир и автостраде Сан-Диего до шоссе Вентура, Джо свернул на восток и, окончательно расставшись с прохладой побережья и свежестью океанских ветров, очутился в адской топке долины Сан-Фернандо. В августовском знойном мареве эти лос-анджелесские пригороды напоминали черепки глиняной посуды, не выдержавшей жара печи.
Мемориальный парк занимал три тысячи акров низких пологих холмов, неглубоких долин и широких лужаек. Это был своего рода Лос-Анджелес мертвых, разделенный на кварталы прихотливо изгибающимися дорожками. Здесь покоились бок о бок знаменитые актеры и простые торговцы, рок-звезды и жены простых репортеров, которых смерть уравняла в правах.
Направляясь к известному ему месту, Джо проехал мимо двух похоронных процессий. На обочинах и площадках были припаркованы несколько машин, на траве стояли складные кресла, груды свежевырытой земли были заботливо прикрыты зеленым брезентом. Собравшиеся сидели неподвижно, сгорбившись в своих черных траурных костюмах и платьях, подавленные не то горем, не то убийственной жарой, а может быть – и мыслями о бренности своего собственного существования.
Потом на глаза Джо попалось несколько резных каменных склепов и семейных могил, огороженных невысоким заборчиком и засаженных цветами или цветущими кустарниками, но, к счастью, здесь не было леса вертикальных каменных надгробий и памятников. Многие предпочитали хоронить своих родственников в нишах колумбария; другие, решив доверить лону земли самое дорогое, ограничивались небольшими бронзовыми табличками на лежащих плашмя гранитных или мраморных плитах, благодаря чему кладбище действительно походило на спокойный и тихий парк.
Джо похоронил Мишель и девочек на склоне небольшого холма, поросшего каменными соснами и индейской вишней. В дни, когда погода была не такой жаркой, рощица кишела белками, которые, нисколько не боясь людей, прыгали прямо по дорожкам, выпрашивая подачку, а ближе к сумеркам попастись на траве выползали из нор кролики, и Джо был уверен, что три его самых любимых женщины предпочли бы именно такое окружение холоду чопорного каменного мавзолея, где не были слышны ни песня ветра, ни шепот древесных крон над головой.
Миновав вторую похоронную процессию, Джо припарковал "Хонду" на специальной площадке, заглушил двигатель и выбрался наружу. Некоторое время он стоял на стоградусной«100? по принятой в США шкале Фаренгейта равняются примерно 38? по шкале Цельсия.» жаре и собирался с силами.
Поднимаясь вверх по пологому склону холма, Джо избегал смотреть на могилы. Он знал, что стоит ему увидеть их издалека, и подойти к ним будет намного труднее. Может быть, ему просто не хватит мужества, он повернет назад. Несмотря на то что со дня гибели Мишель и девочек прошел целый год, боль не притупилась, и каждый визит на кладбище давался ему огромным напряжением силы воли, как будто он ехал взглянуть не на ухоженные могилы на зеленой лужайке, а на истерзанные останки, разложенные в морге сразу на нескольких холодных стальных столах.
Так, гадая, сколько лет должно пройти, прежде чем он перестанет воспринимать свою потерю с такой остротой, Джо брел по тропинке, низко опустив голову и равнодушно глядя себе под ноги, словно старая работая лошадь, которая не торопясь шагает домой по хорошо знакомой колее. Жара была совершенно невыносимой, и он машинально приподнимал плечи, хотя это вряд ли могло чем-то ему помочь.
Именно поэтому он увидел стоящую у могил женщину только тогда, когда до нее осталось не больше десяти или пятнадцати футов. Удивленный, Джо остановился.
Женщина стояла в тени сосен вполоборота к нему. В руках она держала фотоаппарат, с помощью которого снимала гранитные надгробья.
– Кто вы такая? – хрипло спросил Джо.
Женщина не ответила; быть может, потому, что Джо говорил совсем тихо, а может, потому, что она была слишком поглощена процессом фотосъемки.
– Что вы здесь делаете? – спросил Джо чуть громче и сделал шаг вперед.
Вздрогнув, женщина повернулась к нему.
Незнакомка была совсем миниатюрной, не больше пяти фугов и двух дюймов ростом, гармонично и пропорционально сложенной, однако впечатление, которое она производила, было гораздо более сильным, чем можно было ожидать при такой внешности и таких размерах. В первое же мгновение Джо показалось, будто эта женщина одета не в голубые джинсы и простую блузку из желтой хлопчатобумажной материи, а в какое-то мощное магнитное поле, которое заставляет весь мир тянуться к ней.
Кожа ее была цвета молочного шоколада; огромные глаза цвета крепкого кофе казались очень выразительными, но прочесть в них что-либо было не легче, чем отгадать, что предсказывают чайные листья «Гадание на чайных листьях – принятый в Китае способ узнать судьбу.», а их миндалевидная форма ясно указывала на примесь азиатской крови. Волосы женщины не были курчавыми, как у африканки, и она не заплетала их в косички; они были удивительно густыми и прямыми. Их иссиня-черный цвет тоже указывал на восточное происхождение, однако черты лица – выпуклый широкий лоб, большие губы и высокие скулы – тонко очерченные, но мощные, гордые, но прекрасные – были типично негроидными. Она была лет на пять старше Джо, но выглядела моложе благодаря удивительным чертам лица, указывающим на волевую, но ранимую натуру, и замечательным глазам, в которых светились одновременно и ум, и невинность.