Джо не глядя сунул блокнот в карман куртки.
Руки его сами собой сжались в кулаки, и разжать их было уже невозможно. Джо хотелось одного: бить и крушить – безразлично кого или что – до тех пор, пока противник не рухнет бездыханным. Бить, покуда из разбитых пальцев не потечет кровь. Или пока он сам не упадет замертво.
Эти приступы слепой ярости всегда напоминали Джо о его отце.
* * *
Фрэнк Карпентер не был ни скандалистом, ни домашним тираном. Напротив. Голос он повышал только тогда, когда с его губ срывалось радостное или удивленное восклицание. По натуре он был человеком добрым, отзывчивым и оптимистичным, что было довольно странно, если учесть, каким жестоким и незаслуженным испытаниям подвергла его судьба.
В силу именно этого обстоятельства Джо постоянно был в ярости из-за него.
Он совершенно не помнил того времени, когда его отец не был безногим калекой.
Левую ногу Фрэнк потерял, когда в его автомобиль на полном ходу врезался пьяный девятнадцатилетний подонок. Джо было тогда всего три года.
Фрэнк и Донна, мать Джо, поженились, не имея за душой ничего, кроме скромной зарплаты и поношенной рабочей одежды. Чтобы сэкономить хоть немного денег, они застраховали свой автомобиль только на случай, если ими будет причинен какой-нибудь ущерб другому лицу. У пьяного водителя грузовика не было никаких доходов, поэтому за увечье Фрэнка они не получили никакой компенсации.
Ногу отцу Джо ампутировали чуть выше колена. В те времена еще не существовало легких и удобных протезов, а искусственная нога, способная сгибаться в колене, стоила очень дорого. Фрэнку пришлось обходиться костылями, но он не унывал и вскоре научился так ловко управляться с ними, что частенько шутил насчет участия в марафонском пробеге.
Джо никогда не стыдился отцовского увечья. Для него он был не жалким одноногим человеком со смешной подпрыгивающей походкой, а неистощимым рассказчиком сказок и историй, которые Джо обожал слушать на ночь, неутомимым игроком в "дядюшку Уиггли" и другие замечательные игры и даже терпеливым и внимательным тренером по софтболу.
Первая серьезная драка, в которую Джо ввязался из-за отца, случилась когда, ему было шесть и он учился в первом классе начальной школы. Один из одноклассников Джо, по имени Лес Ольнер, назвал Фрэнка "глупым старым калекой", и Джо не вытерпел. Ольнер был не только известным задирой – он был тяжелее и сильнее Джо, однако ни вес, ни сила, помноженные на репутацию первого хулигана и драчуна, не помогли ему противостоять звериной ярости, которая охватила его щуплого противника. Джо задал Лесу хорошую трепку и уже собирался вырвать противнику глаз, чтобы он на собственной шкуре узнал, каково это – жить с одним здоровым органом вместо положенных двух, но подоспевшие учителя оттащили Джо прежде, чем он успел осуществить свое намерение.
Он не раскаивался тогда и даже теперь вспоминал о своем поступке без сожаления. Вместе с тем Джо никогда не гордился тем, что совершил. Ему было вполне достаточно сознания своей правоты.
Донна знала, как расстроится Фрэнк, если узнает, что сын попал из-за него в беду. Она сама придумала для Джо наказание и сама привела его в исполнение. Вместе с Джо им удалось скрыть от Фрэнка правду.
Так было положено начало тайной жизни Джо – жизни, наполненной тихой яростью и вспышками насилия, которые были не такими уж редкими. Джо рос в постоянной готовности к драке; несколько позднее он уже сам начал искать, кому следует начесать холку за непочтение к отцу, и такие люди, как правило, в конце концов находились. Правда, при всей своей бешеной ярости Джо вел себя достаточно предусмотрительно и всегда выбирал для выяснения отношений с врагом время и место так, чтобы отец ни о чем не узнал.
До аварии Фрэнк работал кровельщиком, но на одной ноге по лестницам не полазишь и по стропилам не попрыгаешь. Жить на государственное пособие по инвалидности ему было противно, однако некоторое время он скрепя сердце получал эти не Бог весть какие деньги, пока ему не пришло в голову использовать свои знания и талант резчика по дереву в качестве главного средства добывать себе хлеб насущный. Он изготовлял шкатулки, табакерки, подставки для настольных ламп и другие замечательные вещи, покрывал их затейливой резьбой или инкрустировал экзотическими породами дерева, а потом отправлял в магазины, которые торговали подобными безделушками. Работы Фрэнка распродавались достаточно хорошо, и вскоре он зарабатывал на несколько долларов больше, чем давало ему государственное пособие по инвалидности, от которого он немедленно отказался.
Донна работала швеей в химчистке, в перечне услуг которой был и мелкий ремонт одежды, и, когда она возвращалась домой, волосы ее были все в мелких кудряшках от постоянной влажности и пахли бензином, нашатырем и другими органическими растворителями. До сих пор, когда Джо входил в такую химчистку, ему достаточно было один раз вдохнуть воздух, чтобы вспомнить мать, представить себе запах ее волос и словно наяву увидеть ее светло-карие глаза, которые, как он считал в детстве, были сначала темными, но потом обесцветились и полиняли под действием пара и химикатов.
Но беды семьи Карпентеров, как выяснилось, только начинались. Через два года после того, как он потерял ногу, Фрэнк начал страдать от боли в суставах пальцев, которая со временем перекинулась на запястья. Диагноз был неутешительным – врачи определили прогрессирующий ревматический артрит.
Ревматический артрит и без того считается достаточно тяжелым заболеванием, однако у Фрэнка он развивался с пугающей быстротой. Прошло совсем немного времени, и болезнь поразила сначала шейные позвонки, потом плечи, бедра и единственное оставшееся колено.
Вырезать по дереву Фрэнк больше не мог. Он по-прежнему мог рассчитывать на пособие по инвалидности и другие социальные льготы, однако выплаты были совсем незначительными, к тому же получение их неизменно сопровождалось бесконечными бюрократическими проволочками и унижениями, на которые чиновники службы социального страхования оказались непомерно щедры.
Существовала и церковная благотворительность, которая стараниями приходского священника была более душевной и не такой унизительной. Фрэнк и Донна были ревностными католиками, и Джо покорно ходил с ними к мессе и причастию, хотя верующего из него так и не получилось.
Через три года после потери ноги Фрэнк оказался прикован к инвалидному креслу.
В те времена бурно развивающаяся медицина еще не знала тех действенных способов лечения острого ревматического артрита, какие появились в последние время – почти через тридцать лет. Ни о бесстероидных противовоспалительных препаратах, ни об инъекциях солей золота, ни о пенициламине тогда еще и слыхом не слыхивали, и болезнь отца Джо стремительно превращалась в остеопороз. Хроническое воспаление поражало костную ткань и сухожилия, в то время как мышцы продолжали атрофироваться, а суставы распухали и мучительно ныли. Существовавшие в то время препараты могли только замедлить, но не остановить патологическую деформацию суставов и потерю способности двигаться.