- Кладбище? - переспросил Джек, нахмурясь.
- У вас здесь официально разрешенное частное кладбище, - ответил поверенный. - Двенадцать участков, хотя заняты только четыре.
Посмотрев на холм, где она смутно видела только часть того, что могло быть низкой каменной стенкой и парой столбиков в сливово-темном свете, Хитер спросила:
- А кто там похоронен?
- Стэн Квотермесс, Эд Фернандес, Маргарита и Томми.
- Томми, мой старый напарник, похоронен здесь? - спросил Джек.
- Частное кладбище, - повторила Хитер. Она попыталась уверить себя, что задрожала только потому, что воздух на минуту похолодал. - Это немного мрачновато.
- Не так необычно для здешних мест, - уверил ее Пол. - Их много на ранчо вокруг, у семей, которые живут тут уже несколько поколений. Это не только их дом, это их родина, единственное место, которое они любят. Иглз Руст - просто нечто, где можно сходить в магазин. Когда приходит время для вечного покоя, они все хотят стать частью той земли, которая дала им жизнь.
- У-у, - сказал Тоби. - А не страшно? Жить на кладбище?
- Вовсе нет, - заверил его Пол. - Мои предки и родители захоронены на нашей земле, и ничего вызывающего дрожь в этом нет. Удобно. Дает чувство наследования, продолженности. Каролин и я собираемся тоже упокоиться здесь, хотя я не могу сказать, что наши дети этого хотят, они теперь учатся - в медицинском колледже и юридическом. У них новая жизнь, и делать им с ранчо в общем-то нечего.
- Ах, черт, мы пропустили День Всех Святых, - сказал Тоби больше для себя, чем для них. Он уставился в сторону холма, поглощенный личной фантазией, которая, без сомнения, включала в себя смелую прогулку по кладбищу в вечер Дня Всех Святых.
Постояли некоторое время в молчании.
Сумерки были густые, тихие, спокойные.
Вверху кладбище, казалось, стряхнуло с себя весь тающий свет и опустило ночь, как саван, покрывая себя мраком быстрее, чем любой другой уголок земли рядом.
Хитер взглянула на Джека, опасаясь увидеть в его поведении какие-нибудь признаки беспокойства по поводу того, что останки Томми Фернандеса похоронены в такой близости. Томми убили у него на глазах за одиннадцать месяцев до того, как был застрелен Лютер Брайсон. В соседстве с могилой Томми Джек не мог не вспомнить, и, возможно, слишком живо, ужасные события, которые лучше отправить в самые глубокие закоулки памяти.
Как будто уловив ее тревогу, Джек улыбнулся:
- Приятно знать, что Томми нашел покой в таком красивом месте, как это.
Когда они пошли обратно к дому, поверенный пригласил их поужинать и остаться у них с женой на ночь. "Во-первых, вы приехали сегодня слишком поздно, чтобы прибраться и сделать дом пригодным для жизни. Во-вторых, здесь нет никаких свежих продуктов, только то, что может быть в морозильнике. И, в-третьих, вам, наверное, неохота готовить еду после целого дня в дороге. Почему бы не расслабиться и начать новое дело с утра, когда отдохнете?"
Хитер была благодарна за приглашение, но не только по причинам, которые перечислил Пол: ей по-прежнему было неприятно тягостно в доме и не нравилась его изолированность от всего мира. Она решила, что ее нервозность - не что иное как первая реакция горожанки на слишком много открытого пространства, больше, чем она когда-либо видела. Скромная фобическая реакция. Временная агорафобия. Это пройдет. Ей просто нужно день или два - а может быть, и несколько часов - на то, чтобы привыкнуть к новому ландшафту и образу жизни. Вечер с Полом Янгбладом и его женой может стать хорошим лекарством.
Установив обогрев повсюду в доме, даже в подвале, чтобы быть уверенными, что завтра утром в нем будет тепло, Макгарвеи заперли двери, сели в "эксплорер" и поехали за "бронко" Пола по сельской дороге. Он повернул на восток, к городу, и они сделали то же самое.
Короткие сумерки отступили под упавшей стеной ночи. Луна еще не взошла. Темнота со всех сторон была так густа, что, казалось, она никогда не исчезнет, даже с восходом солнца.
Ранчо Янгблада именовалось по названию дерева, которое преобладало в его владениях. Маленькие прожекторы на краях въездного знака были направлены в середину, освещая зеленые буквы на белом фоне: "ЖЕЛТЫЕ СОСНЫ". А под этими двумя словами, маленькими буквами: "Пол и Каролин Янгблады".
Поместье поверенного было действующим ранчо и значительно большим, чем их. По обеим сторонам въездной дорожки, которая была даже длиннее, чем на ранчо Квотермесса, выстроились в ряд массивные здания безупречно окрашенных красных конюшен, видны были беговые дорожки, тренировочные площадки и огороженные пастбища. Постройки освещались перламутровым сиянием низковольтных ночных фонарей. Белые ограды разделяли поднимающиеся в гору луга: чуть фосфоресцирующие участки земли, уходящие в темноту, как черты загадочных иероглифов на стенах гробницы.
Основной дом, перед которым затормозили, был большим, низким зданием из речного камня и окрашенного в темный цвет дерева. Он казался почти естественным продолжением земли.
Пока Пол вел гостей к дому, он отвечал на вопрос Джека о хозяйстве в "Желтых соснах":
- У нас тут два главных предприятия. Выращиваем и тренируем беговых лошадей - они пользуются популярностью на скачках по всему Западу, от Нью-Мексико до канадской границы. Мы также растим и продаем некоторые виды породистых лошадей, для шоу, которые никогда не выходят из моды, большей частью арабских скакунов. У нас одна из самых лучших ферм по производству арабских скакунов в округе, наши питомцы так совершенны и красивы, что могут надорвать ваше сердце или заставить вас вытащить кошелек, если вы обеспокоены разведением.
- А коров нет? - спросил Тоби, когда они подошли к ступенькам, ведущим к длинной просторной веранде перед домом.
- Извини, скаут, коров нет, - сказал поверенный. - На многих ранчо вокруг есть фермы, но не у нас. Зато есть ковбои. - Он указал на соцветие огоньков приблизительно в двухстах ярдах к западу от дома. - Восемнадцать ковбоев постоянно живут на ранчо со своими женами, если они у них есть. Собственный маленький город.
- Ковбои... - повторил Тоби благоговейно, таким же тоном, каким рассуждал о кладбище и о перспективе завести пони. Монтана оказалась для него настолько же экзотичной, как другая планета из комиксов и фантастических фильмов, которые он любил. - Настоящие ковбои!
Каролин Янгблад тепло встретила их у дверей и пригласила в дом. Будучи матерью детей Пола, она должна была быть его возраста, лет пятидесяти, но выглядела гораздо моложе. На ней были узкие джинсы и декоративно простроченная красно-белая рубашка-вестерн, выявляющие худую, гибкую фигуру сильной тридцатилетней женщины. Белоснежные волосы - коротко подстриженные в мальчишечьем стиле, не требующем особого ухода, - не ломались, что обычно бывает с седыми волосами, но были толстые, мягкие и пышные. Черты лица - гораздо менее резкие, чем у Пола, а кожа гладкая, как шелк.