— Здравствуйте, — раздался голос с характерным грузинским акцентом, — это говорит Георгий Шенгелия. Вы хотели со мной переговорить?
— Да, — ответил Дронго. Шенгелия позвонил так не вовремя. И уйти из гостиной нельзя, иначе этот тип чего доброго оставит «жучок» в его комнате.
— Я вас слушаю, — сказал Шенгелия.
Черт возьми, нужно говорить в присутствии Кузнецова.
— Мне нужно с вами встретиться, — предложил Дронго, — это очень важно.
— Я не имею никакого отношения к убийству, — раздраженно сказал Шенгелия, — и вообще не понимаю, почему вы мне звоните. Вы же уже встречались сегодня с Мальгасаровым.
«Вот почему он перезвонил, — понял Дронго, — очевидно, Мальгаеаров успел рассказать о нашем разговоре своему боссу. И тот теперь начал волноваться».
— Мне нужно переговорить лично с вами, — снова попросил Дронго. Он все время смотрел на Кузнецова. Тот молча ждал окончания разговора. «Надеюсь, они не прослушивают мой телефон», — подумал Дронго.
— Хорошо, — согласился Шенгелия, — завтра днем я жду вас в своем офисе на Арбате. В два часа дня вас устроит?
— Вполне, — ответил Дронго, — до свидания.
Он положил трубку, взглянул на своего гостя.
— Вы все-таки не хотите успокоиться, — с укором сказал Кузнецов.
— Меня интересует, как вы сможете прервать официальное расследование? Ведь прокуратура возбудила уголовное дело по факту убийства Салима Мурсаева и его жены.
— Пусть ищут, — кивнул гость, — разве мало у нас «висяков»? Это дело будет одно из тысячи нераскрытых.
— Может, потому они и не раскрыты, что за каждым из них стояли государственные интересы, как в данном случае. Может, каждый раз к прокурору приезжал очередной «господин Кузнецов», который советовал не раскрывать данного дела, чтобы не повредить интересам различных государственных компаний или не испортить имидж кого-нибудь из ведущих бизнесменов страны. Такое возможно?
— Вполне, — согласился гость. — Так мы договорились?
— Нет, — ответил Дронго, — мы сделаем по-другому. Я постараюсь довести свое расследование до конца и установить, кто и почему убил сначала Салима Мурсаева, затем его компаньона и его жену. Но обещаю вам при этом не выносить результаты своего расследования на всеобщее обсуждение. Я стараюсь помочь сестре убитого установить истину. И мне совсем не обязательно вредить интересам такой крупной компании, как ОНК. Единственное, что я могу вам твердо пообещать, это не вмешиваться в ваши дела.
Гость внимательно выслушал слова Дронго. Несколько секунд молчал. Затем поднялся и пошел к выходу. Снял свой плащ и кивнул на прощание.
— Мы примем во внимание вашу позицию, — сказал он, — и учтите, что мы не допустим нарушения нашего контракта. В случае любого обнародования каких-либо деталей вашего расследования мы сделаем все, чтобы опровергнуть эту информацию и «закрыть» источник, откуда она поступила. Вы меня поняли?
— Не нужно мне угрожать, — ответил Дронго. Он подождал, пока гость наденет плащ и выйдет из квартиры. Гость прошел к лифту, так и не обернувшись. Дронго закрыл дверь и бросился к микрофону, чтобы услышать возможный разговор гостя с пославшими его людьми. Он услышал, как гость достал телефон, набрал номер и сказал всего четыре слова:
— Мы закончили, я выхожу.
А затем отключил телефон. Дронго весело улыбнулся. Теперь он не сомневался, что гость раньше работал в одной из спецслужб. Они не будут ему мешать до тех пор, пока его расследование проводится тихо. Кажется, больше всех не повезло Валентине Линовицкой. В отличие от него, ей просто не разрешат довести расследование до конца. На часах было уже двенадцать. Он прошел в кабинет, сел за стол. И вспомнил про пистолет. Разрядил оружие, почистил его и снова положил в коробку. Он не любил пользоваться оружием. Главным средством профессионального аналитика во всех случаях должна быть голова, искренне считал Дронго. Кажется, он наконец понял, кто и зачем угрожал Головину. Теперь остается выяснить, кто стоял за этими загадочными убийствами.
Утром ему позвонил Кружков. Дронго услышал звонок, лежа в постели, и с неудовольствием взглянул на часы. Пятнадцать минут десятого. Включился автоответчик, и раздался громкий голос Леонида Кружкова:
— Извините, что позвонил так рано…
Дронго взял трубку, усмехнулся.
— Еще одно важное правило. Можешь звонить мне до четырех утра, но не звони раньше одиннадцати, если ничего чрезвычайного не случилось. Теперь докладывай.
— Я приехал на место и все проверил. Никто за ней не следит. Там все нормально. Ваш водитель отвез ее на работу.
— Спасибо. — Дронго отключил телефон и, повернувшись на другой бок, заснул.
В одиннадцать часов он проснулся и, приняв душ, прошел в кабинет, набрал номер Владимира Владимировича:
— У меня опять к вам просьба. Нужно проверить досье некоего Юрия Мальгасарова, директора клуба «Орфей». В конце восьмидесятых он был привлечен к уголовной ответственности, и я бы хотел знать, по какой статье.
— Факс у тебя включен?
— Да, конечно.
— Тогда подожди немного. Я свяжусь с информационным центром МВД.
Через сорок минут заработал факс. Дронго быстро пробежал сообщение. Мальгасаров был привлечен за контрабанду золотых изделий в Финляндию. А своим знакомым он говорил, что участвовал в драке. Дронго отправился завтракать. Сегодня ему нужно встретиться с Георгием Шенгелия, фактическим руководителем клуба «Орфей», офис которого был на Арбате. Очевидно, Шенгелия понимал, что сидеть в клубе совсем не обязательно. Он лишь появлялся там иногда по вечерам, как обычный клиент. Ровно в два часа Дронго был в офисе Георгия Шенгелия. Секретарь проводила его в просторный кабинет, обставленный в ультрамодном стиле. Спрятанные в нишах лампы создавали причудливый перекрещивающийся свет, стеклянный стол был идеально чист. Несколько высоких кресел, повсюду железо, стекло, дерево.
В конце комнаты стояла стереосистема знаменитой компании «Бэнг оф Олафсон», которая была известна во всем мире производством своей особой теле — и радиоаппаратуры. По краям стояли высокие динамики, похожие на телевизионные вышки. Необычайный дизайн фирмы особенно подходил к стилю кабинета.
Хозяина в кабинете не было. Он появился ровно через минуту, когда Дронго уже успели принести чашечку кофе. Шенгелия оказался высоким, красивым мужчиной, чуть лысеющим, с красиво подстриженными короткими усиками, внимательными темными глазами, твердым волевым подбородком. Энергично пожав руку гостю, он сел напротив него в высоком кресле и почти мгновенно получил свою порцию кофе в изысканной чашке мейсенского фарфора.