– Да.
– Где она сейчас живет?
– Здесь, в Лос-Анджелесе. Она все еще продолжает работать медсестрой.
– Когда вы с ней говорили?
– Совсем недавно. Эта Агнес Берлингтон чертовски ловка. Своего не упустит. Не забывайте, что я лежала в больнице под именем Белинды Байрд и что ребенок, который родился, был назван Уайт Байрд. Естественно, я была вынуждена назвать точный адрес супругов Байрд, чтобы свидетельство о рождении ребенка было оформлено по всем правилам… Ну так вот, Агнес Берлингтон выждала какое-то время, а потом наведалась ко мне и заявила, что помнит меня, когда я лежала в больнице под именем Белинды Байрд. И она знает, что ребенок, зарегистрированный на имя супругов Байрд, на самом деле является моим незаконным ребенком.
– Зачем ей это было нужно? – спросил Мейсон.
– А как вы думаете? Чтобы получить деньги за молчание. Она оказалась опытной, даже профессиональной шантажисткой. У медицинских сестер вообще очень много возможностей для шантажа, если они, конечно, хотят ими воспользоваться, а эта Агнес Берлингтон нигде ничего не упускала.
– Сейчас она живет здесь, в Лос-Анджелесе?
– Да. У нее милый домик… Знаете, такой – на две семьи. Когда хочет, работает. У нее отличная машина и масса возможностей раздобыть деньги, когда она в них нуждается.
– И сколько же она из вас выкачала? – спросил Мейсон.
– Не очень много. У нее есть причины действовать осторожно. Она появляется, просит две-три сотни долларов, потом исчезает на год, затем появляется снова и снова просит пару сотен. И она всегда мила и дружелюбна.
– Значит, она помнит вас, – сказал Мейсон.
– Еще бы! Кроме того, у нее есть эта… как она называется? Ах да, 35-миллиметровая камера. И она снимала меня еще в больнице. Я тогда, правда, ничего об этом не знала, но она сказала мне об этом.
– Она показывала вам эти снимки?
– Нет.
– А вы не думаете, что она вас обманывает?
– Нет, мне кажется, они у нее действительно есть.
Мейсон задумчиво сказал:
– Вы платили деньги шантажистке, чтобы она хранила вашу тайну, а теперь хотите сами ее раскрыть?
– А почему бы нет? – удивилась Эллен Эйдер. – Байрды погибли в автомобильной катастрофе. Хармен Хаслетт погиб в море. И мой сын является теперь единственным наследником фирмы и двухмиллионного состояния. Ради сына я готова на все, мистер Мейсон. Уайт очень горевал, когда Байрды погибли. Они оставили ему кое-какие деньги. Но все равно он какой-то не приспособленный к жизни. А если бы он получил такое состояние, он бы мог твердо встать на ноги.
– Он может встать на ноги и другим путем, – ответил Мейсон.
– Нет, нет, только не Уайт! – ответила женщина. – Сейчас у него нет никакой почвы под ногами. Поверьте мне, все было бы не так, будь Байрды еще живы… Но они умерли и оставили ему немного денег… Нет, мистер Мейсон, я все обдумала, прежде чем прийти к вам.
– Понятно! – ответил тот. – И чего вы ждете от меня?
– Я хочу, чтобы вы получили от Агнес Берлингтон показания или как там это еще называется. Письменные показания.
– Ваш сын носит имя Байрдов?
– Да. Его зовут Уайт Байрд. Однажды, когда Белинды и Аугуста не было дома, эта женщина пришла и к нему. Она была с ним мила, рассказала ему, что работала сестрой в больнице Сан-Франциско, когда он появился на свет, что ухаживала за его матерью и хотела бы сейчас ее повидать. Судя по всему, она хотела шантажировать и Байрдов.
– Та самая медсестра?
– Да, конечно! Она даже сообщила ему свое имя – Агнес Берлингтон.
– И что было потом?
– Она расспросила Уайта о его матери. О том, как та выглядит, какая у нее походка. Стройная ли она и величавая? Уайт рассмеялся в ответ и сказал, что его мать совсем не стройная, а скорее полная. Так они поговорили немного, а потом Агнес ушла…
– Вы еще чего-то недоговариваете, – сказал Мейсон. – Рассказывайте все, что было.
– Я и так вам все рассказываю, – ответила Эллен Эйдер. – Короче говоря, Агнес стала шантажировать и Байрдов. Она как-то поймала мистера Байрда и сказала ему, что служила сестрой в больнице, когда родился его сын, а потом намекнула, что знает, как выглядит мать мальчика, и что она пришла занять у него двести пятьдесят долларов. Байрд дал ей эти деньги.
– А дальше?
– Через какое-то время она появилась снова и снова «заняла» двести пятьдесят долларов.
– И сколько же Байрды выплатили ей вообще?
– В общей сложности тысячу двести пятьдесят долларов.
– Откуда у них такие деньги? И почему они платили?
– Платили, – ответила Эллен Эйдер, – разумеется, против собственной воли. Но у них не было другого выхода.
– В течение этого времени и вы тоже платили?
– Да, я тоже давала ей деньги «взаймы».
– И теперь вы хотите с ней поговорить? – недовольно пробурчал Мейсон.
– Да, я платила ей за молчание, а теперь хочу, чтобы она заговорила. Теперь мне нужны ее показания.
– Возможно, это какое-то крупное мошенничество, – пробормотал Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– Ведь вы могли все это выдумать, когда узнали, что после Хаслетта осталось два миллиона… Ну, хорошо, Эллен, я поговорю с этой сестрой. Но предупреждаю вас, я настроен очень скептически, и мне нужны доказательства, много-много доказательств.
– Она даст вам их, – утвердительно кивнула Эллен Эйдер.
– В таком случае мы поступим следующим образом, – произнес Мейсон. – Мы навестим эту Агнес Берлингтон. И если я сочту, что она говорит правду, я возьму у нее письменные показания.
– И эти письменные показания будут действительными даже в том случае, если с ней что-то случится? – поинтересовалась Эллен Эйдер.
– Она прожила эти двадцать лет, – бросил Мейсон. – Проживет и еще какое-то время. Но в любом случае ее показания могут быть предъявлены как официальный документ.
– А вы сделаете это для меня?
– Когда вы последний раз говорили со мной, вы отказались от моих услуг в качестве адвоката.
– Сейчас ситуация изменилась, мистер Мейсон. На многие вещи я смотрю теперь другими глазами.
– Это верно, – согласился Мейсон и внезапно спросил: – А что вы скажете насчет Максин Эдфилд?