— Не обижайся. Эту фразу мне после каждого купания говорила моя бабушка (царство ей небесное!). А в ушах, из которых еще не повытряхнута мыльная пена, дурацкие фразы застревают очень прочно. Как вымоюсь, теперь сама себе ее говорю. А сегодня и тебе досталось. Считай это альтернативным вариантом пожелания “С легким паром!” и не серчай-чай. Тем более что я уже приготовила чай.
Лариса только улыбнулась и пошла вслед за хозяйкой в маленькую, отделенную от комнаты барной стойкой кухоньку. Лариса не могла сердиться на Веру. Не могла обижаться, ненавидеть, злиться и так далее. Она могла только туже затягивать вокруг талии Верин велюровый халат да пить отличный чай. Даже Нарику с его чайными экспериментами было далеко до этого потрясающего напитка.
— Ох, про сладости-то я!.. — всплеснула руками Вера и переместила свои телеса к навесному кухонному шкафчику. Распахнула дверцы, присвистнула огорченно: — Лариса, извини, на данный момент имеются только два варианта: овсяное печенье и молочный шоколад. Печенье свое, родное, почти деревенское, производства некоего ООО “Устюгазот”. Судя по надписи на упаковке.
— А шоколад российский?
— Швейцарский.
— Merde!
— Нечего ругаться, приличный шоколад. По-моему, даже считается, что из дорогих сортов. С ароматизатором “мед и миндаль”. Написано — “идентичный натуральному”. Будешь?
— Нет. У этой швейцарской прелести и упаковка-то выглядит только “идентичной натуральной”. Лучше пожую овсяное печенье. Пусть оно песком хрустит на зубах, пусть вместо изюма в нем тараканы-прусаки запечены, зато это наш, российский песок! И наш таракан!
— Слу-ушай, ты это здорово сказала, патриотично так! Ешь, конечно, печенье, а я у тебя эту фразочку позаимствую, щас только до ноутбука доберусь. Может, в каком моем романе твоя фразочка и пригодится.
Лариса пила чай, хрустела столь неосмотрительно выбранным печеньем и слушала Веру. И чем дольше слушала, тем безвкуснее становился чай, а крошки печенья жестоко корябали гортань.
— Я хочу сразу внести ясность. Лариса. В “Дворянском гнезде” ты работаешь не на людей . Все эти князья, бароны, графы — не люди . Они только выглядят как люди, потому что это им предписано ими же принятым законом: “Живешь среди большинства — выгляди как большинство”. А большинство на земле — пока мы. Сразу оговорюсь: во всех случаях имеется в виду мыслящее большинство.
— Не люди… — ошеломленно протянула Лариса, хотя ей-то уж после весьма близкого знакомства с такой абсолютно нечеловеческой сущностью, как фламенга, удивляться бы не стоило.
— Да. Если бы ты действительно нанималась сюда на работу через особое агентство “Корунд”, то тебе все это хоть и смутно, но разъяснили бы — во избежание недоразумений, подобных нынешнему. И еще взяли бы подписку о неразглашении. И будь уверена, ты бы молчала! Как молчит и весь здешний персонал. Хотя обычные люди среди здешней обслуги редки: на морферов работают полукровки морганатических браков самих же морферов и человеческих женшин…
— Постой, как ты сказала?! Мор…
— …феры. Морферы. Так самих себя называет этот вид нелюдей. Используя в названии греческую основу слова “морфо”. Что, как известно, означает “форма”.
— Но что означают твои слова о том, что они не люди? Как не люди? Нелюди ?! Вроде каких-нибудь фантасмагорических вампиров, оборотней или мифических наяд-дриад?!
— Чепуха. Всю эту магическую и мистическую шатию-братию оставь нам, писателям: фантазировать про будни вервольфов и праздники наследников Дракулы, чтоб заработать себе на кусок хлеба с маргарином “Рама”. Шучу. Морферы — это даже и не существа. Это сущности.
— Сущности чего !
— Хм-м. Так бы я вопрос не ставила. Хотя для себя я очень долго разбиралась в этой теме и проникалась сознанием того, что и такое может быть .
— То есть?
— Пусть будет так, для вводной: морфер есть материализовавшийся разум морфер — это материя, высокоорганизованная материя, которой имманентно самосознание и разум.
Лариса хлопала глазами.
— Не сильна была я в физике, а жаль, — выговорила она наконец.
— Физика тут, в общем, ни при чем, — отмахнулась Вера. — Тут самое место метафизике, подруга. И философии. Ты только глаза под образа не заводи, а вникай. Сама напросилась. Поэтому я продолжаю свои дефиниции. Учти, подгоняя их под клише нашего сознания. И максимально упрощая суть.
— “Максимально упрощая”. Вот спасибо, хорошо… Извини, Вера. Продолжай, пожалуйста.
— Морфер — материальный разум, управляющий силами, организующими, так сказать, дисциплинирующими материю. Представь материю, способную не только перманентно перестраиваться посредством ядерных и химических реакций, но и управлять этими реакциями. Всеми перестройками и превращениями атомных и молекулярных структур. Разум морфера играет подчиненной ему материей, как ребенок кусочками мозаики: переставляя то так, то этак, творя то розу, то мокрицу из себя. Повторяю — из себя, из своего прото , несущего в своей структуре разум морфера.
— Это, конечно, потрясает, — осторожно сказала Лариса. — И здорово сносит башню. Знаешь, если б ты мне рассказывала о бытии и сознании реально существующих вампиров… Про вампиров все воспринималось бы проще.
— Конечно, — иронически усмехнулась Вера. — Потому что вампиров нет. По крайней мере, в традиционном контексте. Вопрос существования различной нежити — тема отдельного разговора. И ты знаешь, что их нет, хотя про них написано столько книг и снято столько фильмов, что проще поверить в реальное существование Блейда или Лестата какого-нибудь, чем какого-нибудь физика Ландау. А между тем вся заумь, которую я тут тебе несла, подводит нас непосредственно к событиям, происшедшим нынешней ночью в твоем коттедже. И, кстати, жутко тебя напугавшим.
— Я не напугана, — резко перебила собеседницу Лариса.
— Расскажешь гинекологу! — добродушно отмахнулась от этого заявления Вера, и опять Ларисе не удалось на писательницу обидеться. — Я вижу твой страх. Твою растерянность. Потому что я многое умею видеть, Лариса. Ты знаешь.
— Я знаю. Из…вини. Я слушаю тебя.
— Уг-м. Так вот, морфер может полностью перестроиться в любое органическое (а захочет — так и неорганическое) существо согласно прихоти своего сознания и настроения. Конечно, с определенным ограничением: его структура должна оставаться достаточно сложной, чтобы содержать в себе разум. Материя, организованная разумная материя, и никакой мистики… Хотя, глядя на Ежинского, я сильно сомневаюсь, что он хоть в малой степени разумен…
— Кстати о Ежинском. И об упомянутых тобой морферах, вступавших в половые связи с человеческими женщинами. Почему эти формы высокоорганизованной разумной материи относят себя только к мужскому полу? Или женский у них тоже есть?
Вера отхлебнула чаю. Слегка сморщилась. Дотянулась ручищей до барной стойки, смахнула в ладонь-лопату плоскую бутылочку коньяку, открутила крышку и выплеснула в чайную чашку почти треть содержимого бутылочки.