Хозяин и бровью не повел. Вместо того чтобы выполнять заказ своего единственного посетителя, он подошел к вербовщику и, склонившись над ним, угрожающе прорычал:
— Элристронский гноттиб тебе приятель, понятно?! Я на таких, как ты, не стану не то что хлебала тратить, а и дерьма из своей выгребной ямы!!! Выметайся из порядочного заведения, я не имею привычки обслуживать таких, как ты, уродов, ясно?!
Вербовщик схватился было за меч, но передумал.
— …! — емко выразил он свое отношение к наглому корчмарю и покинул негостеприимные стены» Дырявого котла», опять же пинком раскрыв перед собой дверь, благо ее петли свободно позволяли мотаться туда-сюда. — Не очень-то и надо было. Пускай твое хлебало гноттибы и пьют, га-га-га!
Однако в отместку за такое неуважение к представителю власти вербовщик сделал-таки пакость: справил малую нужду прямо на дверь харчевни.
Шла вторая неделя Великой Войны.
* * *
Давным-давно в далекой-далекой галактике… то есть, конечно, не в галактике, а в какой-то малоизвестной стране, некий возомнивший себя гениальным и неповторимым философом дилетант-диалектик вплотную занялся изучением особенностей, целей, задач и свойств такого явления, как война. И после недолгих размышлений и мероприятий (пара бессонных ночей, лютая ссора с женой, заявившей, что он отравил своим табаком и перегаром весь воздух в доме, а также спор с соседями по кухне насчет того, чья очередь чистить примусы) сей светоч мысли оперативно создал свою весьма незатейливую классификацию всех существующих и даже несуществующих войн.
По мысли оного скороспелого философа, все войны делятся на:
а) справедливые,
б) несправедливые.
К справедливым войнам философ относил те войны, в которых попранный в своих правах народ стремится защитить родимую галактику (планету, континент, страну, город, деревню, окраину, амбар с зерном) от вражеских, чужеродных и захватнических поползновений. Соответственно, войны, ведомые кем-либо из-за чьих-либо притязаний на упомянутую галактику (планету, континент, страну, город, деревню etc.), именовались несправедливыми, вероломными и захватническими.
Хотя, конечно, при создании классификации не учитывалась точка зрения тех, кто эти войны вел.
Точнее, гипотетические мнения воюющих сторон при создании философской максимы вообще не учитывались.
Никакие.
Это и понятно.
Философия — наука нежная и от натуральной жизни столь же далекая, как спрыснутое духами «Кензо» лебяжье боа — от подмышки отработавшего подряд три смены сталевара-передовика.
Однако от духов и потных подмышек вернемся все-таки к войнам.
Точнее к войне.
Великой Войне, объявленной Тарсийскому королевству.
Вполне возможно, что все те, кто эту войну объявил, не утруждали себя тягостными размышлениями по поводу того, к какой именно категории войн относится тот беспредел, который они в данный момент затеяли. Не до размышлений, мессеры! Приспичило повоевать, и все тут! Настоящим специалистам в области стратегии, тактики и прочих военных удовольствий научная классификация их милитаристских действий нужна была так же, как населению муравейника — знание о том, что в строгом соответствии с наукой муравей именуется отстраненным и каким-то лекарственным словечком «формицид».
А те, против кого началась война…
Они называли ее по-разному.
Советник по военным делам, донельзя пропитавшийся духом войны герцог Атасс, например, определил начавшуюся войну как «забавную».
— Забавную, советник? — грозно переспросила Кириена, то есть теперь и навеки Ее Величество Абигейл Первая, томясь на жестком, колючем кресле, используемом в качестве трона только в годину государственных и народных бедствий (что тоже было традицией, введенной королевой Промискуиндией Озабоченной. Негоже, утверждала она, покоить свой зад на пуховых подушках, когда страна страдает. С покойной Промискуиндии спрос за такие заявления невелик, кроме того, по слухам, сия королева вообще была завзятой любительницей потерзать плоть своих любовников и собственные телеса во время игр на страстном ложе). — В чем же вы видите… забаву?
— Прошу прощения, ваше величество, позвольте мне объясниться, — слегка развязно отвечал советник. С момента объявления военного положения герцог Атасс все больше проявлял свой войнолюбивый норов: без конца насвистывал полковые марши (при этом безбожно фальшивя), заставил дворцовых камеристок вызубрить старинные книги по науке начальной военной подготовки, и теперь камеристки в своих пышных платьях ходили по дворцу то строем, то короткими перебежками, а то вообще двигались по-пластунски и с тряпичными масками на лицах, едва герцог кричал непонятную команду: «Газы!» Правда, газы были. Их в изобилии производил сам герцог Атасс. Так что камеристок оставалось только пожалеть. Да что камеристки! Советник вообще вводил военный режим везде, куда только ухитрялся проникнуть (дворцовые поварята, к примеру, все уже были им трижды завербованы в тайных связных и носили подпольные клички вроде Уздаса и Апоплекса)…
В связи с описанными событиями даже знаменитые герцогские запыленные сапоги приобрели какой-то разухабистый вид: мол, вот и пришел на нашу улицу праздник!
— Забава в том, королева, что война и на самом деле занятие куда как веселое! — мотивировал свои развязные ухмылочки советник. — И называемое войной небольшое кровопускание Тарсийскому Ожерелью не помешает, а то мы чересчур успокоились, наши боевые знамена покрылись паутиной, а тяжелые мечи прадедов стали покрываться красной ржавчиной от стыда за эту многолетнюю политику «добрососедских отношений», общего мира и полного невмешательства во внутренние конфликты некоторых — принадлежащих нам, кстати, — Сопредельных Островов…
— Вот как?! — холодно прервала речь советника Кириена. От этой пустой бравады тупоголового Атасса у нее сводило скулы, как от ядовитого нектара плода священной арукамы. — Тогда почему, сиятельный мессер, вы все еще бродите и бродите по королевскому дворцу, а не скачете во весь опор на передовую?! Повеселиться именно там, где нашим солдатам вспарывают животы и рубят головы воинствующие фригидии?! Или, возможно, вам стоит для пущего веселья отправиться туда, где Золотой Легион Континента позавчера ночью сжег дотла несколько приморских рыбацких поселков, обратив в рабство мирных жителей (граждан Тарсийского Ожерелья), а тех вояк, что были призваны не допустить этого бесчинства, просто изрубили в куски?! Куда как забавно и весело, советник Атасс! Не так ли?! Убирайтесь же из нашего скучного, безрадостного дворца и присоединяйтесь к кровавому веселью наподобие червя-турпоеда!!!
— Что?! — задохнулся Атасс, на миг даже забыв о дворцовом этикете. — Да как вы смеете, д-девчонка?!
Его разгневанная физиономия стала напоминать раскаленную докрасна сковороду, а крепкие кожаные штаны едва не рвались по шву от взрывов, производимых могучим организмом герцога.