«Повезло нам с врагами, — рассматривая карту, подумал герцог Рено. — Многочисленные, самоуверенные и нахрапистые. Просто сказка, а не враги. Хотя в друзьях я предпочел бы их не числить».
— Вот Кэрл. — На карте появилась еще одна черная точка, нанесенная грифелем в руке Главного Советника. — Вот главные поселения Восточной провинции: Лус, Окадия, Аврия и родовые поместья самых знаменитых герцогских династий королевства: Сайдинг, Роуминг, Петинг и, наконец, Киднепинг. Они пока не заняты врагом. Пока.
— Что нам мешает усилить оборону в этой части Ожерелья? Ведь с падением Восточной провинции столица окажется беззащитной перед завоевателями. Это ваши слова, герцог.
— Я от них не отказываюсь, ваше величество. Но вся наша беда в том, что на плаще королевства оказалось слишком много прорех. И латать одну в тот момент, как другие все увеличиваются, бессмысленно. Взгляните, королева, сюда.
— Деметриус?
— Да. — Лицо герцога окаменело. — Там вовсю хозяйничают Удаленные. А вчера я получил известия из своего замка о том, что… что замка больше нет.
Кириена внимательно поглядела на герцога. Нет, его лицо бесстрастно. Даже слишком бесстрастно для человека, лишившегося не просто жилища, а всей родовой славы и богатства.
— Я сочувствую вам, герцог.
— Благодарю, ваше величество, вы очень добры, — резко проговорил герцог Рено. — Но ежели сочувствовать, так всем, кто страдает от этой войны. Вот небольшой городок, также на границе с Деметриусом. Теперь от этого городка осталось только название.
Черная точка оказалась точно посередине названия, которое Кириена даже не успела прочесть.
— И таких городков много, королева. Нас лишают силы в мелких баталиях, чтобы потом, когда враг приблизится к столице, мы уже неспособны были защищаться и уж тем более нападать. Поэтому не лучше ли подписать капитуляцию сейчас? Тогда меньше народа найдет свою смерть, меньше будет разрушено и сожжено…
— Сомневаюсь. И кроме того, герцог…
— Да, ваше величество?
— Любопытно знать, кому именно из нападающих держав должно сдаться Тарсийское Ожерелье? Хрендаредису? Континенту Мира и Свободы? Злобным многочисленным фригидиям? Или старому, проверенному врагу — Пидзадьим Бадьям (омерзительное название! Весь язык исковеркаешь, пока выговоришь!)… Или предложить рвущим нас на куски соперникам соблюдать очередность: сначала, мол, мы сдаемся этим, а потом сдадимся вам?! Это смешно, герцог, только нам сейчас не до смеха.
— Соблюдать очередность при завоевании нашего королевства — прекрасная мысль, ваше величество.
— Что ж, если во дворце имеются вражеские шпионы, они не преминут передать эту мысль своим… работодателям. И все-таки я не помышляю о капитуляции.
— Вы называли меня безрассудным, ваше величество. Но разве то, о чем говорите вы, не безрассудство? Тарсийское Ожерелье будет превращено в груду развалин, если мы не запросим мира. Мне бы не хотелось окончательно лишиться родины. Из-за вас.
— Вот как?! — Лицо Кириены исказилось от гнева. — Значит, это я виновата в том, что идет война?! Я лишаю вас родины? Не вы ли лишили меня моей?! Двуличный хладнокровный негодяй!
— Истеричная дура!
— Ч-что?!
И вслед за «ч-что» на весь тронный зал раскатилось эхо пощечины, полученной герцогом Дюбелье-Рено от Кириены Суорд. Главный Советник еще не успел опомниться и мысленно выругать себя за несдержанность, а Кириена уже подскочила к стене, украшенной роскошным ассортиментом холодного оружия, выхватила гибкую и жуткую даже на вид элристронскую рапиру (такая же висела на перевязи герцога) и яростно крикнула:
— Защищайтесь, мессер Рено!
— И не подумаю, — отрезал тот. — Я не дерусь с королевами.
— Я вызываю вас как Кириена Суорд, гражданка Вольной Монохроммы.
— Тогда тем паче. Вы чужеземка, а мои принципы не позволяют мне убивать иностранных подданных.
— Трус! — Рапира Кириены свистнула в опасной близости от лица герцога, рассекла у плеча перевязь, и фамильный клинок рода Дюбелье-Рено постыдно звякнул о каменный пол.
— Вы меня вынудили, — прошипел герцог и подхватил свою рапиру. — Пеняйте на себя, вольная гражданка!
Только когда ее рапира скрестилась с рапирой герцога Рено, Кириена поняла, как давно она не испытывала этой яростной и грозной радости честного поединка. Единственное, что сдерживало и замедляло движения наставницы-архелаи, было королевское платье, теперь казавшееся мешковатым и неуклюжим. А герцог Рено, поначалу явно оторопевший от ее резкой и эмоциональной атаки, по-видимому, пришел в себя, осознал, что эта женщина и вправду нанижет его на рапиру, как бусину на нитку, и от защиты перешел к целеустремленному нападению.
В конце концов, он тоже человек!
Он не позволит этой воинствующей бестии переходить ему дорогу!
Он собьет с нее спесь!
Герцог был зол и счастлив. Он вновь ощущал себя мужчиной, а не бесполым существом на службе у государства. И он дрался не с Кириеной, нет! Он сражался со своими страхами, своей усталостью и уже одолевавшим его сердце равнодушием.
— Благодарю вас, сударыня! — весело прокричал он, делая изящный выпад и едва не раня еле успевшую закрыться Кириену. — Благодарю!
— За что?! — Кириена могла биться холодным оружием без устали. К ней возвращались прежние ловкость и сила, о которых она позабыла, надев королевское платье. Она прежняя! Грозная и опасная, как целые полки со знаменами!
— Вы дарите мне истинное наслаждение в этом бою!
— Вы мне льстите, мессер Рено!
— Нимало! А как вам понравится этот выпад?!
— Бросьте, герцог! Разве это выпад! Мои ученики сражаются куда лучше вас!
— У вас больше не будет учеников, сударыня!
Рапиры грозно звенели, герцогу пот заливал глаза, а Кириена чувствовала, что еще минута — и она рухнет от тяжести собственного платья.
— Вы надеетесь меня прикончить, герцог? — прокричала она. — А как же вы объясните мою гибель королевству?!
— Легко! У меня в запасе есть ваша копия! Она-то и будет делать все, что ей прикажут, потому что ума у нее еще меньше, чем у вас!
— Мерзавец!
— Просто хороший политик!
— Тогда получайте, «просто хороший политик»!
Каким-то невероятным, неизвестным герцогу фехтовальным приемом Кириена выбила из руки противника клинок так, что тот узкой молнией взмыл вверх. Кириена перехватила падающее оружие, отступила и, тяжело дыша, спросила:
— Что вы теперь сделаете, герцог?
Герцог хотел было от души ответить, но…
— Кхм-кхм. Тысячу извинений… кхм… за то, что вмешиваюсь в этот чудесный… кхм… поединок, но… кхм-кхм… неотложные дела заставляют меня… кхм… нижайше просить аудиенции у Ее Величества. Кхм.