Мне опять в эту жизнь возвращаться не стоит.
И старушка поправит платок на груди,
И старик меня крышкой накроет.
Тут все хором грянули припев:
А на сердце опять горячо-горячо…
— Тихо! — рыкнул волк. — Что за самодеятельность! Я чувствую запах человеческого жилья. Где-то во-о-он за тем барханом.
— До него еще не меньше пятнадцати километров, — прищурившись, определил Молдер. — Кстати, давайте поиграем в занимательную географию. Кто определит, в какую местность мы попали?
— Это пустыня, Молдер, — презрительно ответила Скалли. — Ты уже не замечаешь очевидного. Перегрелся окончательно.
— А ты не можешь ответить на простой вопрос, — парировал Молдер. — То, что это пустыня, ежу понятно. А вот какая именно это пустыня?
Все пожали плечами. Только Скалли, не терпевшая колкостей напарника, сказала:
— Умный, да? Вот у ежа и спроси!
— У какого ежа?! — поразились все.
— Вот у этого! — указала пальцем Скалли.
И действительно, впереди на небольшом холмике из песка сидел самый натуральный еж.
— Ежей в пустыне быть не может, — очень рассудительным голосом сказал Молдер. — Поэтому либо это очередной мираж, либо…
— А вот пальцем показывать нехорошо! — визгливо заявил еж, неприязненно косясь на российско-американскую поисковую группу.
— Говорящий мираж, — обреченно констатировал Молдер. — Плохо дело. Сейчас бы «Спрайта» для ясности мозгов… Или хотя бы «Ментоса» пожевать.
— Сам мираж. — Похоже, характер у пустынного ежа был непокладистый и даже склочный. — Кто такие? По какому праву здесь появились?
Волк-богатырь напружинил свои жутковатые мускулы:
— Что-то я не припомню тебя, колючий? Где ты мне дорогу перешел? Почему так говоришь дерзко? Начальник, да?
— А ты не пугай! — Еж резво скатился с барханчика прямо под ноги волку. — Рылом ты не вышел, чтоб говорить таким непотребным тоном с князем крови!
— О боже, — вздохнула Скалли. — Если где-нибудь в России встречаются пустыни, то мы сейчас находимся именно в такой. Потому что только в России есть ежи княжеского рода, богатыри-волки и царевичи-монстры.
— Вот тут ты, рыжая подруга, ошибаешься, — заявил сиятельный еж. — Это тебе не Россия. И даже не Азия с Африкой. Место это секретное. Гиблое. Кто здешних правил жизни не знает — к вечеру копыта отбрасывает. А вечер тут наступит скоро…
— Кажется, этот колючий тип намекает на то, чтобы мы воспользовались его услугами, — выдвинул версию гоминид Чарли.
— Допустим. — Еж заметно приосанился. — И не воспользовались услугами, а взяли в долю.
— Мы не клад копать идем, — заявил царевич Филимон, единственный из всей компании еще не снявший шапки-невидимки.
— Это кто там скулит? Не слышу? — вякнул еж, но едва Филимон снял шапку и предстал перед колючим негодником во всей красе, как тон резко сменился на робко-уважительный: — Как же тебя этак угораздило? Схема морфинга полетела? Или это творческий подход к учению об изменении видов?
— Словеса-то какие паскудные, — клацнул челюстями царевич. — Ты, брате, не ругайся так при женщинах. Вижу я, что и тебя судьба принудила заколдованным жить. Так не враждуй, а стань товарищем по несчастью.
— Судьба, ха! — воскликнул еж. — Заколдованным, хо! Я вижу, ты совсем какой-то дикий морфер. Откуда тебя такого принесло?
— Из Тридевятого царства мы, — с достоинством ответил царевич Филимон. — Я, а такожде волк-богатырь, именем Сергий.
— Тридевятое царство… — присвистнул еж. Получилось у него это пресмешно. — Как же, помню, тупиковая ветвь в эксперименте по созданию новых межвидовых особей. Я думал, вас уж нет давно, как и Атлантиды…
— Говори, да не заговаривайся! — рявкнул волк. — Тридевятое царство стояло и стоять будет!
— Не спорю, — ехидно кивнул еж. — А сюда вы зачем явились? И девиц притащили, симпатичных, кстати. Эх, где мой стандартный облик, я бы им показал. Да, я не представился. Антуан. Антуан Ежинский. А это еще кто? Инкуб? Настоящий? Первого поколения? Удивле-о-он… Неужели ваша матрица еще существует?
— Слушай, еж Антуан, — мрачно сказал инкуб. — Ты тут базар не городи. Нам с тобой болтать недосуг. Мы похитителя преследуем.
— Ну-ну, дело хорошее, — хитро сощурившись, бормотнул еж Антуан. — Тут, кстати, недавно пробегал мимо один подозрительный тип. Взъерошенный, нервный, постоянно оглядывался, будто боялся, что за ним погоня… Что странно, у этого типа было три руки. Не ваш фигурант будет?
— Он! — вскричали все. — Куда побежал?!
Еж потоптался раздумчиво на песке.
— Вообще-то мне никакой выгоды говорить вам об этом нету. Но я все-таки благородный. Поэтому скажу из сугубо альтруистических соображений. Он побежал к тем трем барханам. И если вы прямо сейчас рванете с места в карьер, как раз к завтрашнему вечеру его нагоните. Возможно.
— Спасибо за информацию, — вежливо кивнула ежу Скалли.
— Из спасибо колбасы не накрутишь, — неласково пробормотал еж и свернулся клубком. — Давайте, валите. У меня сезон спячки, между прочим.
— Тогда спокойной ночи, — как-то чересчур ласково пожелал ежу волк-богатырь…
Еж по имени Антуан Ежинский долго глядел вслед группе наших поисковиков и неприятно похрюкивал носом.
— Тридевятое царство, скажите пожалуйста, — проворчал он. — Давно пора было его прикрыть. Зона для самых тупых морферов. Отстойник. Кладбище бездарных идей…
Успокоенный тем, что царевич Филимон и иже с ним скрылись в дальних песках, еж принялся методично и оперативно раскапывать маленький барханчик, на котором доселе сидел так царственно. Можно было подумать, что еж Антуан, истомленный жестокой жаждой, ищет воду — подземный источник или какую-нибудь артезианскую скважину. Но то, что обнаружилось в зоне раскопа, на артезианскую скважину отнюдь не походило. Это был человек, и появись тут Скалли, она своим наметанным глазом дипломированного патологоанатома определила бы, что человек скончался примерно с полчаса назад и не от старости или тропической лихорадки, а насильственной смертью. А окажись тут сейчас еще и царевич Филимон, он бы опознал в скрюченном человечке своего недостойного повара Ерофея. В своих окостеневших пальцах покойник сжимал артефакт, который уже успел поднять столько шума, — вялую и безвольную руку.
Еж встал на задние лапки, а передними принялся тянуть драгоценную конечность.
— Давай, давай, рука драгоценная, — бормотал при этом он сварливым голосом. — Выбирайся на свет к своему новому хозяину и повелителю. Мне ты позарез как нужна. Есть у меня пара-тройка сотен желаний разнообразных, которые тебе придется выполнять. Ну ничего, не вспотеешь, выполнишь, на то ты, гы-гы, и артефакт. Вернешь мне облик мой прекрасный, подаришь власть над всей землею, всех врагов моих в прах обратишь… Буду я всесильный морфер, богоподобный князь, отомщу тогда некоторым дрянным представителям человечьего племени, в дурацкую ежиную шкуру меня заточившим! Берегись, негодяйка Лариса, и ты, толстая писательница Вера Червонцева, тоже пиши завещание! Грядет погибель ваша — морфер предивный, князь Ежинский! Грядет и не замедлит!..