Усталые герои вышли из города — их никто не останавливал — и направились к небольшой роще. В роще стояло несколько хижин.
Как только герои вошли в рощу, из хижин показались изможденные люди с луками и копьями в руках.
— Мы оставшиеся истинные люди, мы прячемся здесь от упырей, — сказали они.
— С упырями покончено, — молвил Ли Пин. — И Сангё, проклятый город, мы предали огню. Вам нечего бояться.
— Кто же вы, великие герои?
— Мы удальцы из Ляншаньбо.
— Что привело вас в такую глушь?
— Нам нужен храм Благого Восьмеричного Пути.
— А, вы, верно, думаете, что сможете добыть хоть один сосуд с волшебной водой? Напрасные чаяния! Храм Благого Восьмеричного Пути давно осквернен и разрушен упырями, и воды в источнике нет ни капли.
Разбойники переглянулись:
— Что же нам делать?
— Идти тем путем, который начертан, — твердо сказал Друкчен. — Идемте в храм.
— Нам нужен провожатый, — сказал Ли Пин.
Один из жителей согласился вести удальцов к храму.
Дорога туда была неблизкой, и лишь к вечеру они добрались к руинам того, что когда-то было храмом Благого Восьмеричного Пути. Храм действительно был разрушен, только одна деревянная колонна, расписанная цветами, стояла уцелевшей. При виде такого разорения все разбойники разразились проклятиями в адрес упырей.
Они до позднего вечера бродили по пепелищу в надежде, что где-нибудь отыщется источник, но все было тщетно.
В конце концов усталые разбойники повалились спать. Один Друкчен не спал и все бродил по развалинам храма. Его сердце разрывалось от боли. Если нет священной воды, его милая Цыси так и останется безумной. Что ему принцесса Ченцэ! Он тосковал по собственной жене, ведь благодаря ей его жизнь в Шамбале наконец обрела смысл.
Друкчен опустился на колени, посыпал голову пеплом и стал молиться:
— О всемилостивая Гуаньинь, снизойди к моей молитве! Ты покровительствуешь всем, кто обзавелся семьей и честно исполняет супружеский долг! Ты даруешь детей, исполняешь закрома зернами и рисом! Почтительно молю тебя я, ничтожный Друкчен, не совершивший в жизни ни одного благого деяния. Вонми мне, богиня, и не отвергни моей молитвы! Сделай так, чтобы здесь, в этом оскверненном храме, снова забил волшебный источник. Эта вода очень нужна мне для своей нежной супруги и ее высочества принцессы Ченцэ! Снизойди своей милостью и не отврати лица твоего!
Друкчен долго молился, наконец, изнемогши от молитвы и слез, он заснул. И приснился ему странный сон. Будто бы пошел он в нужное место да ногой и вляпался в самое дерьмо. Ругается он, клянет себя за такую неловкость и вдруг слышит голос: «Ступай к трем камням и очистишься».
И Друкчен, приволакивая грязную ногу, пошел искать три камня. И скоро нашел их, а из камней бьет источник, да такой бурный! Такой, что перед ним образовалось озерцо. Друкчен сбросил с себя всю одежду и нырнул в озерцо. И превратился в рыбку! Плавает он в озере, встречается с другими рыбами, раскланивается, хвостом виляет. А другие рыбы — это его соратники: Ли Пин, Оуян Сю и прочие. Тут проплыла и золотая рыбка с серебряными глазками — в ней узнал Друкчен свою милую Цыси. Стали они плавать, резвиться да метать икру…
— Проснись, брат! — Кто-то тряс Друкчена за плечо. — Пора уходить.
Друкчен вырвался из плена сна, и так ему стало обидно, что это всего лишь сон!
— Мне снилось, — сказал он Кую, который и будил его, — что источник забил. И было это у трех камней.
— Здесь нет трех камней.
— Нет, есть! Вот же они, смотри!
И Друкчен бросился к руинам храма. Он стал разбрасывать горелые доски и железные кованые ворота и наконец докопался до самой земли. И все увидели три белых камня.
— Ну и… — сказал Куй и больше ничего не успел сказать.
…потому что из камней ударила струя воды высотой с хороший дом.
— Слава тебе, Гуаньинь! — вскричали все, а источник продолжал струиться во все стороны, смывая грязь, хлам и пепел. Разбойники все омылись в источнике и почувствовали себя помолодевшими и ободрившимися. Наконец они набрали воды в сосуды и засобирались домой. Но перед этим Друкчен и Ли Пин дали клятву, что обязательно вернутся сюда и построят новый храм.
Дорога обратно была благополучной. Через несколько дней перед разбойниками замелькали родные места. Когда они въехали в Ляншаньбо, их приветствовали почти все жители, которые только могли ходить и разговаривать (мы не берем в расчет пускающих пузыри младенцев). Ли Пин созвал в совещательном зале всех вождей и во время пира рассказал о том, как прошел поход. Друкчен же поспешил домой к своей дорогой жене.
— Как она? — спросил он у няньки, входя в большую залу.
— Играет в куклы и плачет. Иногда поет. Да такие странные песни! Да вот, извольте послушать сами! Пойдемте, я проведу вас тихонько в покои, а то так она, пожалуй, испугается от неожиданности.
Друкчен пошел за няней и встал у занавески. Сквозь легкую тафту он увидел, как исхудала его бедная жена, как бледно ее личико. Цыси рассаживала кукол и разговаривала с ними. А потом сказала:
— Сейчас я спою вам песенку, если вы будете себя хорошо вести.
Мы попали под дождь — милый муж мой и я.
Оказались вдали от людского жилья.
Одинокий фонарь подмигнул нам хитро,
Лился дождь, как расплавленное серебро.
И под этим дождем мы куда-то брели,
И размытые башни виднелись вдали.
А когда муж сказал, что он очень устал,
Впереди засияло что-то, словно кристалл.
И от этого света мы прозрели на миг
И сдержать не могли удивления крик:
Были мы в царстве фей. И повсюду они
Зажигали призывно ночные огни.
Феи в танце сплетались средь ночи и тьмы.
В этом танце участие приняли мы.
А потом все мы пили сливовый нектар.
Феи нам принесли много золота в дар.
И в прекрасном их замке мы встречали рассвет.
Мы опомнились: фей нет и золота нет.
Замок тоже исчез, опалив миражом.
Но зато мы увидели старый наш дом.
Муж меня целовал, в дом знакомый войдя.
И никто из нас больше не помнил дождя.
— Какая грустная песня, — сказал Друкчен няне. — Но значит, она меня помнит?
— Нет минуты, когда б она вас не вспоминала, — сказала няня. — Попробуйте подойти к ней, только не напугайте. Она очень пуглива.
Друкчен отдернул занавеску и вошел в покои жены.
— Здравствуй, милая! — ласково сказал он. — Вот я и вернулся.
Цыси посмотрела на него и закрылась рукавом.