— Могу я видеть доктора Саблину? — бросаясь с места в карьер, спросила я у мрачной леди в медицинском облачении.
— А по какому вопросу? — помрачнела та еще больше.
— По личному, — встрял Марк. Видимо, он полагал, что его костюм, галстук и шарм свежевыбритого мужчины растопят сердце даже такой горгульи.
Подействовало. Горгулья смешалась и бросила затравленный взгляд на монитор компьютера:
— Доктор Саблина сейчас на обходе...
— Ничего, мы подождем. Ведь ее кабинет, кажется, на пятом этаже? — рассиялся улыбкой Марк.
— Да, но у нас так не положено.
— А это ничего, — сказал Марк, продолжая сиять улыбкой. — Для нас вам придется сделать исключение. Если вы хотите, чтобы клиника с красивым названием «Кардиосфера» и дальше продолжала свое безбедное существование.
И Марк (вот артист!) достал из кармана некое удостоверение в красной корочке и выразительно помахал им перед носом горгульи. Та спала с лица и сказала:
— Пройдите к лифту, пожалуйста. В лифте я спросила Марка:
— Это что за волшебная красная книжечка? Ты что, помимо того что вольный художник, еще и являешься сотрудником правоохранительных органов? Какой ужас!
Марк продемонстрировал мне книжечку. Это было удостоверение местного Союза художников.
— Марк, иногда мне нравится, как ты действуешь, — задумчиво проговорила я.
— Мерси, — надменно ответил Марк.
Мы снова оказались на пятом этаже. Тишина, дезинфекция, медицинская благодать. Только в этой благодати почему-то не смогли спасти мою подругу. Или все-таки сумели?
И кто был тот доброжелатель, что позвонил вчера вечером и сообщил о смерти Сони?
Я стояла, растерянно оглядываясь.
— Марк, здесь никого нет, — прошептала я, и собственный шепот показался мне громче, чем крик.
— Может быть, это и хорошо? — тоже прошептал Марк. — Как ты думаешь, в какой из этих палат лежала Соня?
Мы шли полутемным коридором с рядами бесконечно уходящих вдаль одинаковых белых дверей.
И тут я замерла. Потому что перед дверью одной из палат стояли две ярко-алые собачки-фу с золотыми разинутыми пастями.
— Марк, — прошептала я, — они все-таки выполнили мою просьбу! Смотри!
— И что? — возразил Марк. — Думаешь, какие-го игрушки оживят твою подругу? Сони давно нет здесь, Соня в морге.
— Нет, — сказала я и толкнула дверь.
Она легко подалась, и взору моему предстала небольшая уютная палата с единственной кроватью. Все было светлым, каким-то ирреальным, так что я не сразу увидела, что на кровати кто-то лежит. А когда увидела...
Это была Соня. Моя дорогая подруга собственной персоной.
И вовсе она была не мертва. Она лежала и спала, а кардиомонитор отмечал ровный стук ее сердца. Игла от капельницы с каким-то лекарством уходила в вену Сониной руки, и это еще сильнее убедило меня в том, что Соня жива — мертвым капельниц не ставят.
А еще...
На тумбочке рядом с Сониной кроватью стояли три звездных старца, три куклы-божества, и таинственно улыбались чему-то. И черная с позолотой черепаха была тут же. И хрустальная пирамидка.
Соня дышала, тихо-тихо, и мне этот звук дыхания показался райской музыкой. Значит, меня обманул телефонный звонок и Соня жива!..
— Что вы тут делаете?!
На этот грозный шепот мы с Марком обернулись, как два застигнутых врасплох гангстера. И взгляды, и выражения лиц у нас были, соответственно, совершенно гангстерские. Эх, нам бы в вестернах сниматься. Или в триллерах...
Я отбросила прочь дурацкие мысли, потому что перед нами стояла доктор Саблина и никто иной.
— Я прошу вас выйти из реанимационной палаты, — шепотом отчеканила Саблина. — Иначе я вызову охрану.
Мы выйти-то вышли, но гангстерское выражение лиц сохраняли.
— Зовите охрану, зовите, — сказала я. — Только сначала объясните мне, почему вчера моя подруга оказалась в состоянии клинической смерти! И почему вы мне об этом не сказали?!
— Откуда вы знаете? — побледнела Саблина. И тут же, настойчиво: — Пройдемте ко мне в кабинет. Нам нужно объясниться.
Мы проследовали за Саблиной в ее кабинет. Сели в уютные кресла и смотрели на несчастную докторшу весьма неласковыми глазами.
— Итак, — сказала я. — Слушаем вас.
— Вы должны понять, — заговорила доктор Саблина. — Мы сделали все возможное. Операция прошла успешно, и мы уже не переживали за состояние здоровья Софьи Вязовой, но вчера, буквально перед вашим приходом, случилось неожиданное. Пациентка впала в состояние клинической смерти. Мы ничего не могли с этим сделать. Когда вы разговаривали со мной в кабинете, Софья Вязова уже была мертва три с половиной часа.
— Но вы решили это скрыть, чтобы я продолжала выкладывать солидные суммы за ее как бы лечение, да? — спросила я.
— Нет, нет, дело совсем не в деньгах! — воскликнула доктор Саблина. — Все дело в репутации.
— То есть?
— Софью Вязову оперировал доктор Гостьин. Он талантливый врач, но молодой, еще не наработал достаточно опыта... Поэтому он очень переживал за исход операции. Мы даже отправили его в незапланированный отпуск. Понимаете, мы не были уверены, что операция на самом деле прошла успешно, что не будет... негативных последствий.
— Как вы бережете репутацию своих коллег! — вырвалось у меня. — Неужели, неужели у вас не было никакой возможности вытащить Соню с того света?!
Потом я вспомнила, что видела в Сониной палате, и немножко сбавила пыл.
— Мы сделали все, что могли, — сказала доктор Саблина. — Ничего не вышло. А потом пришли вы со своими... талисманами. Мне стоило большого труда сдержать себя, когда вы говорили о том, что эти талисманы помогут Софье Вязовой поправиться. Ведь я уже знала, надежды нет.
— И все-таки кто-то поставил в палате Сони звездных старцев, а у дверей — собачек.
— Да, это была дежурная медсестра, Катя Молочнева. Она тоже увлекается этим вашим фэн-шуй. Вот и поставила. Я хотела ей выговор сделать — нехорошо, дескать, около покойницы этот маскарад устраивать, но тут просто чудо произошло.
— Какое чудо? — хором спросили мы с Марком.
— Катя сама рассказывала: как только она все эти фигурки расставила согласно вашим указаниям, то...
— То?!!
— У пациентки пульс появился, нитевидный сначала, а потом все лучше и лучше. Тут уж всю реанимационную бригаду подняли: адреналин, дефибриллятор, непрямой массаж сердца. Вернулась с того света ваша Софья Вязова. Истинным чудом вернулась. Только вот в сознание она пока не приходит. У меня к вам просьба будет огромная: никому не рассказывайте об этом инциденте.