А еще Бидермейер. У Квинлана просто чесались руки – так ему не терпелось добраться до доктора Бидермейера.
– Ну и как, Квинлан? Каково это – быть самым главным человеком во Вселенной?
Квинлан продолжал гладить рукой одеяло, движения его были медленными и спокойными. В конце концов он произнес:
– Это меня чертовски пугает. Хочешь узнать что-то еще? Оказывается, это чувство вовсе не неприятно. Я теперь перед тобой в таком долгу, что не знаю, как и расплатиться.
Вечером того же дня все трое сидели на веранде коттеджа Квинланов, глядя на панораму озера Луис-Линн. Вечер выдался на редкость приятный для марта. Коттедж был обращен на запад. Солнце уже опустилось близко к горизонту и разбросало по водной ряби золотые и розовые блестки.
– Озеро довольно узкое и вовсе не такое приятное для тех, кто плавает на лодках – если, конечно, ты не подросток и не любишь играть в войну, – сказал Квинлан, обращаясь к Салли. – И даже отсюда видно по меньшей мере четыре разных изгиба. Какому-нибудь подростку придется поворачивать столько раз, что...
– Столько раз, что... что? – спросил Диллон, поднимая глаза от гладкого бруска кленового дерева, из которого он что-то сосредоточенно вырезал.
– Мы с тобой не комедию представляем, – сказал Квинлан, усмехаясь Салли. – Продолжаю: в озере столько изгибов, что временами оно почти впадает само в себя.
Проследив взглядом, как кленовая стружка, кружась в воздухе, опустилась на пол, Диллон добавил:
– Иной раз и не знаешь, плывешь ты туда или уже обратно.
– Похоже, вы очень хорошие друзья. Вы знаете друг друга вдоль и поперек, не так ли?
– Да, но вряд ли мы поженимся – Квинлан храпит, как свинья.
Салли улыбнулась. Хорошая улыбка, отметил про себя Диллон, не натянутая, не принужденная Нет, по этой улыбке сразу стало ясно, что Салли чувствует себя в безопасности.
– Хочешь еще чаю со льдом, Салли?
– Нет, спасибо. Я обожаю сосать кубики льда, а его здесь полно.
Квинлан поднял ноги и положил ступни на край деревянной ограды, опоясывающей веранду. На нем были невысокие черные ботинки, уже изрядно поношенные, старые вылинявшие голубые джинсы, которые смотрелись на нем просто классно, – Господи, неужели она вообще способна помыслить о чем-то подобном?! – и белая рубашка с закатанными до локтя рукавами.
А еще он носил через плечо ремень, а под мышкой – кобуру. И в ней все время находился пистолет. Салли и не подозревала, что все частные детективы постоянно носят при себе оружие. С пистолетом он чувствовал себя вполне комфортно, словно это была всего лишь еще одна принадлежность гардероба. Казалось, это просто часть его самого. Оба – и пистолет, и его обладатель – длинные, крепкие и, судя по виду, в хорошей форме.
Салли вспомнила, как она притянула к себе его лицо, когда выкарабкивалась из наркотического забытья. Как он поцеловал ее, когда подумал, что она снова заснула. Она еще никогда в жизни не встречала такого мужчины – мужчины, которому можно доверять, на которого можно рассчитывать, мужчины, которому небезразлично, что с ней происходит.
– Как ваша голова – прояснилась? – поинтересовался Диллон. Салли повернулась к нему и обратила внимание, что он снова и снова осторожно потирает подушечками пальцев брусок кленового дерева.
– Зачем вы это делаете?
– Что? Ах это, это согревает дерево и придает ему блеск.
– А что вы вырезаете?
– Вас, если вы, конечно, не против. От неожиданности Салли на несколько мгновений закрыла глаза, потом по ошибке проглотила кубик льда, который был у нее во рту, и тотчас же разразилась кашлем. Джеймс наклонился и слегка похлопал ее по спине между лопаток.
Когда наконец Салли отдышалась, она удивленно произнесла:
– С какой это стати у вас могло возникнуть столь странное желание увековечить мою персону – каким бы то ни было способом? Я же ничего собой не представляю, совсем ничего...
– Проклятие, Салли, замолчи!
– Почему, Джеймс? Кто-то хотел убрать меня с дороги, но от этого я не становлюсь более значительной. Все дело в том, что для кого-то представляет интерес что-то, что я, по-видимому, знаю.
– Я думаю, наверное, настало время перейти к делу, – сказал Диллон. Он не спеша положил на пол кусок дерева и повернулся к Салли.
– Чтобы мы могли вам помочь, вы должны рассказать нам все.
Салли смотрела поочередно то на Диллона, то на Джеймса. Потом, нахмурясь, опустила взгляд ни свои руки и очень осторожно поставила стакан на небольшой роттановый<Роттан – род пальмы.> столик, стоявший рядом с ней.
Они снова посмотрела на Джеймса и кивнула в сторону его кобуры.
– Я как раз только что подумала, что никогда раньше не догадывалась, что частные детективы постоянно носят с собой оружие. Но ты носишь, не так ли? И еще одна вещь – пистолет смотрится на тебе совершенно естественно, словно ты с ним и родился. Ты ведь не частный детектив, правда, Джеймс?
– Нет.
– Тогда, кто же ты?
Джеймс замер, потом посмотрел ей прямо в лицо и сказал:
– Меня зовут Джеймс Квинлан, как я тебе и говорил. О чем я не рассказал, так это о том, что я – специальный агент Джеймс Квинлан, ФБР. Диллон и я проработали вместе уже пять лет. Нас нельзя считать настоящими напарниками, потому что в ФБР так дела не делаются, но мы вели совместно несколько дел. В Коув я приехал для того, чтобы разыскать тебя.
– Так ты заодно с ФБР?
Салли почувствовала холод и онемение уже от одного того, что произнесла эти слова вслух. Ее руки мгновенно покрылись гусиной кожей.
– Да. Я не рассказал тебе это сразу же, потому что понимал, что это внушает тебе страх. Я хотел завоевать твое доверие, а потом увезти тебя обратно в Вашингтон и разобраться со всей этой катавасией.
– Что ж, вы определенно преуспели в завоевании моего доверия, мистер Квинлан.
Джеймс поморщился от ее тона и от того, что она назвала его по фамилии. Он видел, что Диллон хочет что-то сказать, и поднял руку:
– Нет, сперва дай мне закончить. Пойми, Салли, я выполнял свою работу. Когда я с тобой познакомился, все чертовски усложнилось. А потом последовали еще эти два убийства в Коуве, твой дорогой покойный «папочка» стал названивать тебе по телефону, а после еще и материализовался в окне твоей спальни. Я решил тебе не рассказывать, потому что не был уверен в том, как ты отреагируешь. Я знал, что тебе может угрожать опасность, и не хотел, чтобы ты убежала. Я знал, что смогу тебя защитить...
– Однако тебе это не очень-то удалось, верно?
– Да.
Черт возьми, а она ведь рассердилась – гнев четко и недвусмысленно звучал в ее голосе! Квинлан от всей души хотел, чтобы в его силах было изменить положение вещей, но он не мог этого сделать. Он просто должен попытаться заставить ее понять. Если он не сможет уговорить ее войти в его положение, что тогда будет?