— Никого, забудь, — сказала я, быстренько нашла книжку и протянула ему. — Вот, пожалуйста.
— Да, как раз то, что нужно. Спасибо.
Всё равно я никак не могла поверить. В смысле, Аллен Гинзберг — это же авангард из авангардов, выходит за любые рамки, даже по стандартам модернистской поэзии.
— То есть ты... хочешь почитать его... так просто, для удовольствия?
— А что, нельзя?
— Нет, нет, что ты... просто... — Кажется, я выставила себя полной дурой, так что пора закругляться. — Забудь, что я вообще что-то говорила. Приятного чтения!
Он опустил глаза на книжку.
— Не могу объяснить... — сказал он. — Просто его стихи заставляют меня что-то чувствовать... Но мне не надо это чувствовать в отношении кого-то, так что я легко отделываюсь.
Это было настолько странно сказано, что я рассмеялась. Конечно, он обиделся и повернулся с намерением уйти.
Но что-то внутри меня сопротивлялось тому, чтобы наша внезапная встреча среди книжных полок закончилась подобным образом, поэтому не успел он дойти до конца ряда, как я бухнула:
— А ты знаешь, что Аллен Гинзберг пытался заставить Пентагон левитировать?
Он обернулся.
— Что, правда?
— Правда. Он и группа противников войны во Вьетнаме окружили Пентагон, уселись в позу лотоса и принялись медитировать с целью поднять военное ведомство в воздух.
— И как — получилось?
Я кивнула.
— Точнейшие приборы показали изменение высоты в ноль целых семь десятых миллиметра.
— Что, правда?!
— Нет, про высоту я выдумала. Вот была бы бомба, если бы это оказалось правдой, а?
Он рассмеялся. Похоже, самый подходящий момент протянуть руку и представиться.
— Меня зовут Бронте.
— Да, я знаю. — Моя рука почти исчезла в его ладони. — Наверно, тебя назвали в честь писательниц Шарлотты и Эмили Бронте. Не читал, но имена мне знакомы.
Я даже обрадовалась, что он их не читал — парень и так со странностями, а тут было бы уже совсем что-то запредельное.
— Мои родители — профессора литературы в университете. Моего брата назвали в честь знаменитого поэта — Теннисона.
— Наверно, терпеть не может своё имя? — предположил он. — Ведь он такой... медный лоб и клубок мускулов.
— Ты его знаешь?
— Понаслышке.
Ну да, понятно. Мой братец заслужил себе репутацию — будь здоров. Она несётся впереди него, как... ну, скажем, град перед торнадо.
— Вообще-то он любит своё имя. Люди не могут связать одно с другим и впадают в недоумение. Он обожает, когда люди впадают в недоумение.
Лось так и не сказал, как его зовут. Поскольку моё имя он знал, мне захотелось создать впечатление, что и я знаю, кто он такой. Придётся хитрить.
— Мне нужна твоя читательская карточка — зарегистрировать книгу.
Он протянул мне карточку, и я кинула быстрый взгляд на его имя.
— Ну, Брюстер, если тебе понадобится совет насчёт каких-нибудь других поэтов — дай знать.
— Мне нравятся только рассерженные, — сказал он. — Знаешь таких?
— Да сколько угодно!
Тут я слегка покривила душой, но не беда — зачем на свете существует Гугл?
Он пошёл к выходу, и у меня появилась возможность как следует рассмотреть всю его фигуру целиком. Он был большой, но не толстый, небрежный, но не неряшливый. Одежда — сильно изношенная; но не потому, что у него такой стиль — она просто старая; брючины короче, чем нужно, по крайней мере, на пару дюймов. Но вот что интересно: в то время как другие ребята выглядят в кожаном бомбере напыщенными петухами, Брюстер носил свою потрёпанную куртку с удивительной естественностью.
И тут, наконец, в голове у меня словно щёлкнуло, да так, что я ахнула. Брюстер Ролинс! Это же тот самый парень, которого все зовут Громилой! Слишком большой, чтобы над ним издеваться, и слишком не от мира сего, чтобы войти в чью-нибудь клику. Всегда держащийся на заднем плане, пытающийся слиться с фоном. В течение всех этих лет — и начальной школы, и средней — я даже была с ним пару раз в одном классе, но... мы как будто жили на разных планетах.
Я с трудом могла увязать воспоминания о тихом незаметном мальчике с парнем, которого встретила в тот день в библиотеке. Но одно можно утверждать точно: Брюстер был бесприютным, неприкаянным существом. Значит, кое-кому стало позарез нужно подобрать его.
Как Теннисон ни старался устранить Брю из моей жизни, я делала всё от меня зависящее, чтобы встречаться с ним как можно чаще. Ну хорошо, признаю — поначалу мною двигали самые разные побуждения: желание сделать назло брату, сострадание к бесприютному бедняге, да и обыкновенное банальное любопытство — но они быстро уступили место чему-то более глубокому — более осязаемому и даже, можно сказать, опасному; потому что как только кто-то становится тебе небезразличен, ты сам становишься раним и уязвим со всех сторон. Уверена — Брюстеру это известно, как никому другому.
Наше первое свидание — на площадке для мини-гольфа — благодаря вмешательству Теннисона обернулось катастрофой, поэтому я твёрдо решила сделать всё, чтобы второе прошло как по маслу. Что б такое придумать? Всю неделю мы встречались в школе за ланчем, и он, как большинство парней, предложил сходить в кино. Голову даю на отсечение: ходить на свидании в кино придумали мужики. Разговоры разговаривать не надо, а темнота способствует другим видам общения. Очень удобно.
— Пойдём когда-нибудь, — сказала я Брюстеру. — Может быть. Но пока мне хотелось бы побыть с тобой в таком месте, где я смогу видеть твои глаза.
Он, кажется, слегка занервничал — его руки нырнули в карманы. Ясно, чего он боится: что я хочу в ресторан. А я знаю его уже достаточно хорошо, чтобы понять — с деньгами у него напряг.
— Как насчёт пикника? — спросила я.
У него явственно отлегло от сердца.
— А что, было бы весело... — сказал он и, помолчав, добавил: — если только твой братец не выскочит из корзины с едой.
Я засмеялась. Вышло немного неестественно, потому что узнай только Теннисон о нашей затее — наверняка придумает что-нибудь, чтобы всё испортить. Помните — это происходило сразу же после столкновения в «Уэкворлде», так что у меня были все причины считать родного брата самым своим лютым врагом.
— Он ничего не узнает, — успокоила я.
И он не узнал. Никто не узнал. В ту субботу вся моя семья пребывала в убеждении, что я встречаюсь с подругами в торговом центре; а поскольку лгунья из меня никакая, я подстроила всё так, чтобы это оказалось правдой. Я действительно побыла с подружками в центре — целых двадцать минут! — а потом рванула оттуда к началу тропы, ведущей на Маллиган Фоллз. Рюкзак я набила под завязку сэндвичами и всякими приправами. Ещё я сунула в него одеяло. Брю принесёт напитки. «Поскольку тебя зовут Брю [8] , это только логично» — заявила я, хотя мне и пришлось уточнить, что пиво вовсе не имелось в виду.