— Вот твой камень, — сказала Элли.
Шаман протянул руку и подставил ее под крепко прижатые друг к другу ладони Элли. Камень пролежал в руках девочки еще несколько секунд, а потом скользнул сквозь них и упал в раскрытую ладонь Шамана. Он сжал пальцы.
— Очень хорошо. Таланты раскрываются лучше всего тогда, когда их обладателю ничего другого не остается, кроме как проявить их.
— Освободи моих друзей.
— Пять лет обучения, — отозвался Шаман.
— Что?
— Ты показала, на что способна. Теперь нужно развить в себе талант и узнать, какие еще способности таятся в глубине души — ведь где одно, там и другое. Проходишь у меня в ученицах пять лет, и после этого я освобожу твоих друзей из бочек.
Элли попятилась.
— Мы так не договаривались.
На Шамана ее слова не произвели должного впечатления.
— Я обещал их освободить. Но не говорил — когда именно.
Услышав это, Элли, вместо того чтобы как следует взвесить свой следующий шаг, увлекаемая гневом, бросилась на Шамана. Толку, конечно, от этого было мало, так как громилы тут же преградили ей путь и заставили отступить. Их сила была так велика, что казалась неестественной — даже для призраков из Страны затерянных душ. Спустя секунду Элли поняла, в чем дело. В пылу сражения она схватилась за ткань, скрывавшую лицо одного из чудовищ, и то, что она увидела под шарфом, ужаснуло ее. Она с самого начала понимала, что под черной материей скрывается что-то необычное. Все призраки, населявшие Страну, носили ту одежду, в которой их застала смерть, так каким образом Шаману удалось собрать шайку громил, с головы до ног одетых в черное? Оказалось, что перед Элли вовсе не дети-призраки. Чудовища были пустыми внутри, и, когда Элли сорвала покровы с лица одного из них, под ними ничего не оказалось — ткань была обернута вокруг несуществующей головы.
Элли закричала от ужаса и потянулась к лицам других чудовищ. Сорвав черные тряпки со всех по очереди, Элли обнаружила, что все они — пустые внутри, бездушные, безгласные солдаты. Умение создавать таких големов было одной из способностей Шамана — он умел оборачивать ткань вокруг сгустков воздуха, создавая верных телохранителей буквально из ничего. Чем громче кричала Элли, тем заливистей смеялся Шаман.
Руки в черных перчатках схватили Элли и потащили к двери.
— Вернешься, когда будешь готова учиться, — напутствовал ее Шаман.
Громилы распахнули входную дверь и выбросили Элли на улицу. Тяжелая стальная дверь лязгнула и закрылась перед носом Элли.
Девочка попыталась приподняться, помогая себе локтями, но не смогла, и спустя секунду поняла, что проваливается в асфальт посреди улицы, по которой ехали машины и сновали живые люди. Она старалась освободиться, но это привело лишь к тому, что Элли увязла еще глубже. Асфальт напоминал смолу, обволакивающую тело Элли и тянущую его вниз. Прямо по ней проехал мусоровоз, его колеса прокатились как раз по тому месту, где находилась голова, словно никакой девочки здесь и в помине не было, и Элли окончательно рассердилась.
Она была так сильно разгневанна, что одна из покрышек на задней оси грузовика лопнула. Водитель ударил по тормозам и свернул к тротуару в паре десятков метров от Элли.
Это что, шина лопнула из-за меня?
Но в тот момент Элли не придала значения этому событию. Мощным усилием воли она заставила себя подняться. Стоя по пояс в асфальте, она с трудом вытянула ноги и, помогая себе руками, выбралась из дорожного полотна.
Элли подбежала к двери, скрывавшей берлогу Шамана. В тот момент она забыла о том, что здание, а вместе с ним и дверь, были частью Страны затерянных душ, и всем телом ударилась об нее, будучи уверенной в том, что пройдет сквозь лист стали, как нож сквозь масло. Но тело отскочило от прочной двери, как мячик, и Элли снова упала на асфальт.
Девочка стучала по двери кулаками, пыталась вышибить ее плечом. Она пыталась залезть в окна, но они были надежно защищены решетками, попавшими в Страну вместе со зданием. Элли провела возле фабрики несколько часов, пытаясь найти вход, но ночь близилась к завершению, а она не была ни на йоту ближе к цели, чем тогда, когда громилы Шамана выбросили ее на улицу. Иссиня-черное небо стало серым, по нему катились рваные грозовые тучи, настало хмурое утро. Дождь превратился в мокрый снег, и капли воды, струившиеся сквозь тело девочки, обратились в иглы льда, пронзающие кожу. Это было неприятно, но не больно. Мертвым не больно, подумала Элли, распаляясь пуще прежнего. Вернее, полумертвым, поправила она себя, сознавая, что неопределенное положение, в котором она оказалась, лишило ее права на телесные ощущения. От всех этих мыслей чувство острой тоски в душе усилилось многократно.
«Вернешься, когда будешь готова» — так сказал Шаман, но Элли отлично понимала, что никогда не станет его ученицей.
Она не была чудовищем и к другому чудовищу в подмастерья не пойдет. Но в этот дом еще вернется, Это уж точно. Но не одна, а с армией, состоящей из трех сотен детей. Подопечных Мэри. Они разберут здание по кирпичикам, если будет нужно, чтобы от него и тени не осталось.
Обратный путь к башням-близнецам Элли проделала бегом. Не останавливаясь, она пересекла мощенную мрамором площадку — границу королевства Мэри, проскочила сквозь вращающуюся дверь и ринулась к лифтам, не обращая внимания на недоуменные взгляды глазевших на нее детей. В лифт Элли в буквальном смысле влетела, с силой ударившись о заднюю стенку. Кабина затряслась, двери закрылись, и через мгновение Элли уже неслась через этажи — на самый верх.
Может, у них с Мэри и были разногласия, думала Элли, но девочка была уверена, что владычица башен пожертвует чем угодно ради спасения детей, находящихся на ее попечении. Вместе они легко одолеют Шамана, и, кто знает, возможно, совместная кампания поможет растопить лед в отношениях Элли и Мэри.
Элли очутилась на верхнем этаже, но Мэри нигде не было. В пустом ресторанном дворике дети предавались обычным утренним развлечениям.
— Мэри! Где Мэри? Я должна найти ее!
Элли вернулась в лифт и опустилась в игровой зал, потом побежала в издательство, затем в комнату, где стоял телевизор. Дети увязались за ней — суматоха, вызванная появлением Элли, заставила их оторваться от привычных дел. Элли неслась по комнатам, как набравший ход локомотив, и за ее спиной возбужденные дети начинали роиться, как потревоженные пчелы.
Мэри нигде не было.
Зато Вари, казалось, умудрялся быть во множестве мест сразу. Куда бы Элли ни шла, Вари всякий раз оказывался там раньше ее.
— Мэри знает, куда ты ходила прошлой ночью, — заявил он. — И все знают.
Элли окинула взглядом толпившихся вокруг нее детей и по тому, как они на нее смотрели и как старались держаться от нее на расстоянии, поняла, что стала для них чужой. Ее боялись. Ей не доверяли.
— Мэри не хочет с тобой разговаривать, — продолжал Вари. — И никогда уже не захочет.