— Кому важно знать его имя? Он помогает нам, и этого достаточно, — сказала она, отдавая камердинеру пустую чашку.
— Если это кто-то из нашей армии, то, возможно, он мог бы принести нам еще больше пользы.
— Если бы он хотел работать в команде, он бы уже делал это. Вероятно, он по натуре боец-одиночка.
Дубэ хотела подняться на ноги, но ей помешала боль в коленях. Баол мгновенно понял это, подбежал к королеве и помог ей встать — молча и тактично, как всегда в таких случаях. Именно поэтому Дубэ держала его при себе. Иногда казалось, что он умеет читать ее мысли. Он всегда оказывался рядом, когда был ей нужен, и никогда не позволял ей чувствовать, что она стара и бесполезна. Только при нем она не стеснялась быть слабой и усталой. Если бы она могла рассказать кому-нибудь о том, что делала по ночам, этим человеком, несомненно, был бы Баол. Но Дубэ знала, что этой тайной она не может поделиться ни с кем.
Камердинер подвел ее к стулу в углу палатки и помог надеть легкие доспехи, которые она носила на поле боя.
Дубэ почти сразу заметила, что напиток ускоряет ее старение. Каждый раз, когда действие напитка прекращалось, она чувствовала себя немного старше и слабей. Боли в суставах усиливались, усталость тоже становилась явственнее. Появлялись новые морщины, зрение слабело. За напиток ей приходилось платить своей жизнью. В лагере много говорили о том, как быстро угасает королева. Все считали, что это из-за горя, которое она перенесла, когда сначала умер ее муж, а потом сын. Никого не удивляло ее быстрое увядание.
А самой Дубэ это было все равно. То, что она получила в результате сделки, стоило того, что она отдала. Когда родился Неор, она в первый раз почувствовала неумолимый ход времени и внезапно осознала, что однажды умрет. Конечно, для нее и теперь еще могли бы настать хорошие дни. Она могла бы смириться со старостью и терпеть медленное угасание своего тела. Но ее муж сошел в могилу раньше ее, а потом настала очередь умереть ее сыну. Тогда Дубэ поняла, что у нее больше нет времени ни для славы, ни для радости, что для нее навсегда настали горькие дни и ее путь близится к концу. Она стала думать о смерти спокойно и даже с облегчением, потому что все лучшее в ее жизни уже произошло, остались лишь прекрасные воспоминания о полноценно прожитой жизни. Поэтому она охотно принесла дни своего заката в жертву своему делу. В конце концов, она королева и будет королевой до своего последнего вздоха.
— Итак, какие вопросы мы рассмотрим сегодня? — спросила она Баола, когда была полностью одета, и улыбнулась.
Камердинер серьезно посмотрел на нее и сказал:
— Я принес сообщение, которое вам не понравится.
Остальное Шира рассказала с беспощадной ясностью. Ее жизнь рухнула, и она оказалась под обломками. Все пропагандистские идеи померкли перед болью, которую она была не в силах преодолеть.
Наконец, в ее душе остались лишь пустота и желание умереть. В конце концов она оказалась в отрядах сопротивления. Ей вдруг показалось, что те, против кого она всегда сражалась и кого считала предателями, пока Крисс не принес в жертву ее сестру, на самом деле правы. Поэтому она решила присоединиться к ним и сражаться против Крисса.
Адхара слушала молча. Рассказ Ширы поразил ее. Внезапно все, что происходило с ней самой от взрыва портала до этой минуты, приобрело смысл.
Когда рассказ был закончен, Шира выглядела так, словно от нее осталась одна пустая оболочка. Но в следующий момент она подняла глаза, и в них вспыхнул огонь гнева.
Шира встала со своего места и стала ходить взад-вперед твердым шагом, словно стряхивая с себя остатки слабости, которая заставила ее довериться незнакомке.
Адхара почувствовала, что для нее настало время ответить на исповедь Ширы собственной исповедью.
— Ты говорила со мной искренне. Теперь я должна сделать то же для тебя.
И она рассказала Шире все — от своего рождения на лугу до снов, в которых перед ней появлялась Лхира. Она не умолчала ни о чем — рассказала о своем происхождении, об Андрасе, о Сане и Амхале.
Теперь Шира смотрела на нее уже по-другому — без ненависти во взгляде. Должно быть, этот рассказ затронул какую-то тайную струну в ее душе.
— Вот правда о том, как я оказалась здесь, — закончила Адхара. Теперь уже она чувствовала усталость, но одновременно и облегчение.
— Где сейчас находится Марваш? — вдруг спросила Шира.
— Не знаю, — покачала головой Адхара. — Я ушла, а он остался лежать раненый на поляне.
— Ты осознаешь, что та битва, в которой ты — главный воин, продолжается уже тысячи лет?
— Я знаю, что историю Всплывшего Мира определяют по очереди то Марваш-Разрушитель, то Посвященная Сирен. Знаю, что судьба тех и других — вечная война между очередной Посвященной и очередным Разрушителем за судьбу мира.
— Адхара, Марваш — это воплощение зла, — серьезно заметила Шира. — Все наши боги добрые. Зло принес в мир Марваш, начало всего злого, поклонник смерти, источник всех страданий. — Она плюнула на землю в знак презрения. — Марваш — это даже не его имя. Его собственное имя мы забыли. Его знают и смеют произносить лишь жрецы Шеврара.
— Амхал не такой, — убежденно заявила Адхара. — В нем есть добро, но это добро заглушил Сан.
— Сан, внук предыдущей Сирен?
Адхара кивнула.
— Цикл искажается… В нашей истории не отмечено ни одного случая родства между Марвашем и Сирен. — Было похоже, что это встревожило Ширу. — Но для нас теперь Марваши и Сирен — только полузабытые легенды. С тех пор как наш народ живет здесь, в Мхерар Тхаре, мы не видели ни тех ни других. Многие из нас даже не верят в их существование и уверены, что легенды о Марвашах и Сирен — вымысел.
— Может быть, они правы… — прошептала Адхара.
— Я вижу, Эрак Маар стал совсем вашим! Даже Сирен и Марваш теперь не эльфы, а люди, — язвительно усмехнулась Шира.
Адхара вопросительно взглянула на нее, и Шира поняла, что должна объяснить свои слова.
— Я думаю, ты знаешь, что первый Марваш был эльфом. В то время эльфы не могли иметь детей и не умирали. Это был народ совершенных существ, который жил в гармонии с миром и богами. Самые одаренные эльфы вступали в братство жрецов и служили богам. И вот среди жрецов появился один, который превосходил остальных умом и тонкостью чувств. Он быстро стал любимцем богов. Никто даже подумать не мог, что под покровом добродетели в нем таилось зло и что он станет первым в истории Марвашем. Лишь со временем стали заметны первые признаки его истинной натуры. Живя среди богов, Марваш начал завидовать им из-за их способности творить. Чего бы ни захотел бог, это тут же возникало. Таким же желанием бог вдыхал в свои создания жизнь. А эльфы не только не производили на свет детей, но и не возделывали землю. Они жили тем, что дарили им от своих щедрот боги. Марваш не мог вынести такого положения дел. Недовольство переросло в одержимость. Он испробовал все возможные способы узнать тайну богов, чтобы тоже создать что-нибудь. Марваш начал создавать статуи, но все они оставались мертвыми. Жизнь не давалась ему в руки, и это приводило его в бешенство. Однажды он вышел из себя и разбил свое творение. Осколки разлетелись во все стороны, и один из них ударил птицу, сидевшую на ветке. Она упала на землю мертвая. И тогда Марваш понял, что эльфы не могут творить, но зато могут разрушать. Давать жизнь — привилегия богов, но у эльфов есть способ сравняться с богами: эльфы могут ее отнимать. Марваш пришел к своему лучшему другу, которого считал своим братом, и хладнокровно убил его. До Марваша никто не мог сделать такое, потому что эльфы были бессмертны. Это было первое убийство в истории. Убийца посмотрел на свои испачканные кровью руки и засмеялся безумным, полным отчаяния смехом: он наконец нашел способ стать богом. Поэтому мы и называем его Марваш — Разрушитель.