- Я доверяю тебе, Ги.
- Но посторонней женщине ты доверяешь больше, - не глядя на Дел, сказал он.
- Мне горько слышать от тебя эти слова, Ги.
- А мне горько их произносить.
Ни один из братьев не сделал ни малейшего движения один к другому, хотя Томми чувствовал, что Ги желает этого так же сильно, как он. Вместе с тем выражение лица брата испугало Томми. Оно не было гневным или суровым - напротив, оно было спокойным, почти безмятежным, словно судьба брата стала окончательно безразлична Ги.
- Я позвоню, - в конце концов сказал Томми. - Через пару часов или около того.
С этими словами он и Дел вышли из кабинета и спустились по ступенькам в цех.
Томми чувствовал себя смущенным, растерянным, упрямым, глупым, виноватым и очень-очень несчастным. Ничего подобного легендарный частный детектив, конечно, никогда не испытывал - похоже, он просто-напросто не был на это способен. Ароматы шоколада, корицы, патоки, мускатного ореха и лимона больше не казались Томми аппетитными - напротив, его опять начинало подташнивать. Теперь запах пекарни символизировал для него только одиночество, потери и глупую гордыню.
Когда они проходили в обратном направлении вдоль дверей, ведущих в хранилища и холодильники, Дел неожиданно сказала:
- Спасибо, что подготовил меня.
- К чему?
- К теплому приему.
- Да, у нас в семье все не так просто.
- Из твоих слов я поняла, что у вас слегка напряженные отношения, но теперь я вижу, что семья Фанов - это хуже чем Монтекки, Капулетти, Хэтфилды и Мак-Кои вместе взятые.
- Ну, не настолько это все драматично, - не согласился с ней Томми.
- А вот мне показалось совсем наоборот. Конечно, вы оба вели себя тихо, но я все время слышала, как вы тикаете, точно бомбы с часовым механизмом, готовые в любую минуту взорваться.
На полпути к выходу Томми неожиданно остановился и, оглянувшись, посмотрел назад. Ги стоял возле одного из больших окон своего кабинета и смотрел им вслед. Поколебавшись, Томми поднял руку и помахал ему. Когда Ги не ответил, запах пекарни ударил ему в нос с такой силой, что Томми пошатнулся, но, справившись с собой, еще быстрее зашагал к двери. Дел ускорила шаг и, нагнав Томми, сказала:
- Он думает, что я - шлюха вавилонская.
- Нет, он так не думает.
- Нет, думает. Он не одобряет меня, хотя я спасла тебе жизнь. Не одобряет и сурово порицает. Он думает, что я - суккуб, коварная белая обольстительница, которая утащит тебя за собой в пучину вечного проклятья.
- Что ж, нам еще повезло. Представь, что бы подумал Ги, если бы ты надела свою дурацкую шапочку.
- Я рада, что ты еще способен с юмором относиться к своим семейным проблемам.
- Ничего подобного, - отозвался Томми, думая о своем.
- А что, если бы я была ею? - спросила Дел.
- Была кем?
- Коварной белой обольстительницей.
- О чем ты говоришь?!
Они уже достигли выхода, но Дел положила руку на плечо Томми и остановила его.
- Ты бы поддался мои чарам?
- Нет, ты точно спятила, - покачал головой Томми.
Дел надула губки, притворяясь обиженной.
- Это не тот ответ, на который я рассчитывала.
- Может быть, ты забыла, какая перед нами стоит задача? - сердито спросил он.
- Какая?
- Выжить!
- Конечно-конечно.., я помню. Быстрая, как крыса, маленькая тварь с зелеными глазами и все такое... Но, Томми, ты же очень симпатичный и привлекательный мужчина, несмотря на всю свою напускную мрачность, глупую серьезность и попытки притвориться, что ты - сам мистер Таинственный Восток. Молодая неопытная девушка может втрескаться в тебя с первого взгляда, но, если это произойдет.., скажи, она может надеяться на взаимность' - Если я погибну - нет. Дел улыбнулась.
- По-моему, это звучит как довольно недвусмысленное "да".
Томми закрыл глаза и начал медленно считать до десяти. Когда он дошел до четырех. Дел спросила:
- Что это ты делаешь?
- Считаю до десяти.
- Зачем?
- Чтобы успокоиться.
- А до каких ты успел досчитать?
- До шести.
- А теперь?
- До семи.
- Ну?..
- Восемь.
Когда Томми открыл глаза, Дел все еще улыбалась.
- Я тебе нравлюсь, правда?
- Ты меня пугаешь.
- Почему?
- Потому что, если ты будешь продолжать так себя вести, мы никогда не одолеем эту хищную тварь.
- Как это - "так"?
Томми набрал в грудь побольше воздуха, чтобы начать говорить, но понял, что подходящего ответа у него нет, и с шумом выдохнул.
- Ты никогда не бывала в одном интересном заведении?
- А почта считается?
Томми выругался по-вьетнамски. За последние двадцать лет это были первые слова, произнесенные им на родном языке. Потом он толкнул тяжелую железную дверь, шагнул в ветреную дождливую ночь и немедленно пожалел об этом. В теплой пекарне он согрелся - впервые с тех пор, как выбрался из разбитого "Корвета", - и даже его одежда почти высохла. Оказавшись на улице, он снова начал дрожать от холода.
Дел последовала за ним, но на нее, похоже, холод не произвел никакого впечатления. Она была весела, как ребенок, и полна энтузиазма.
- Ты никогда не видел Джина Келли в "Поющих под дождем"? Помнишь, как он классно там танцует? - спросила она.
- Только, пожалуйста, не вздумай танцевать! - попросил Томми мрачно.
- Тебе нужно научиться вести себя более непосредственно, Томми.
- Я и так очень непосредственный, - отозвался он, поворачивая голову так, чтобы дождь не хлестал в глаза. Наклонившись навстречу ветру, он быстро пошел к побитому яркому фургону, который притулился между двумя легковушками под высоким фонарным столбом.
- Такой непосредственности могут позавидовать разве что холодные скалы, - пожаловалась у него за спиной Дел, но Томми, дрожащий от холода и от жалости к себе, сосредоточенно перепрыгивал через глубокие лужи и даже не удостоил ее ответа.
- Томми, подожди! - воскликнула Дел и снова схватила его за плечо.
Томми повернулся к ней и, стуча зубами, нетерпеливо спросил:
- Ну что еще?
- Она там.
- Что за...
Неожиданно он понял. Дел больше не смеялась и не заигрывала; она насторожилась, напряглась, как лань, почуявшая волка, и глядела куда-то за спину Томми.