– Ну, вот и подмастерье пришел, – произнес Вольтер, в знак приветствия поднимая чашку с кофе.
– Садись, Бен, – сказал Маклорен. – Я уже всем рассказал о разговоре с Галлеем, а ты присутствовал при нем лично.
– Что Ньютон собирается предпринять? – тут же накинулся на Бена Гиз. – Ты не забыл поговорить с ним о модели?
– Не забыл, – ответил Бен. – Он сказал, что сегодня же напишет письмо с протестом.
– Это правда? – недоверчиво спросил Маклорен. – Похоже, он в… здравом уме?
– По сравнению с первой встречей – безусловно, – заверил его Бен. – Хотя он сказал, что судьба модели Солнечной системы сейчас совершенно не имеет значения. Модель останется у нас еще на неделю или чуть дольше, а что с ней станет потом – не важно.
– Почему только неделю? – спросила Василиса. Бен развел руками.
– Он не сказал. Он все больше говорил об истории и неких существах, которые он называл malakim…
– Malakim? — перебил Вольтер. – Это древнееврейское слово, означающее не то ангелов, не то каких-то духов.
Василиса чуть заметно подмигнула Бену, от его душевных мук и следа не осталось. Он вспомнил их разговор об этих таинственных и страшных существах и сообразил, что она хочет его предостеречь.
– Сэр Исаак всегда говорит загадками, – сказал Стирлинг. – Он верит, что в Библии и прочих древних книгах иносказательным языком изложены законы Вселенной. Для него malakim могут означать и небесные тела, и силы, действующие на эти тела.
Бен знал, что Стирлинг ошибается, поскольку самолично видел красный глаз, запертый в сверкающем шаре на вершине пирамиды. Но Василиса предупредила его, и Бен прикусил язык, не ввязываясь в спор.
– Когда-то, – произнес Вольтер, – один парень убеждал меня, что видел ангела. Этот «благочестивый» юноша не почитал за грех иметь любовниц и продуваться в карты. Он нашел ключ, с помощью которого открывал глубины собственного разума, как алхимики открывают истинную природу металла. Его рецепт был прост: треть бренди, половинная доля арака, треть вина и еще треть бренди…
– Вольтер, дорогой, зачем ты все это рассказываешь? – перебила Василиса.
– Только затем, – пояснил Вольтер, – чтобы поставить на вид: не слишком ли мы серьезно относимся ко всему этому.
– Что ты называешь всем этим? – взорвался Гиз. – Нашу модель, которую у нас хотят отнять, или то, что наш учитель и благодетель потерял рассудок?
Вольтер снисходительно и невозмутимо посмотрел в сторону Гиза и продолжил свой рассказ:
– Этот ангел явился моему другу. У ангела было шесть крыльев, но отсутствовали голова, причинное и мягкое места. Его ни с чем и ни с кем нельзя было сравнить, притом он светился ослепительным светом, как фонарь. Ангел успокоил парня, заверив, что все, что ни делается, – к лучшему. «Лошади сотворены, чтобы на них ездили, – сказал ангел, – и потому вы ездите на них. Ноги сотворены, чтобы носить обувь, и потому вы носите ее. Ты сотворен, чтобы наполнять себя в огромных количествах вином, опустошать карманы и жить с самой низменной из всех женщин – что ты с немалым успехом и делаешь. Поэтому, умоляю, пожалей себя и перестань каяться в грехах!»
– Что же стало потом с этим парнем? – спросил Стирлинг.
– Что стало? Спустя несколько дней после визита небожителя он с особым рвением принялся помогать по хозяйству одной милой дамочке. Но в это время, вернее, не вовремя домой вернулся ее муж. Парень доходчиво тому объяснил, что мужья затем и существуют, чтобы носить рога, а что касается его, моего друга, лично, так он свою работу выполнил очень хорошо и посему имеет полное право собой гордиться.
– И что на это ответил муж? – спросила Василиса.
– Муж не стал вступать в философскую полемику, он пальнул из мушкета – вот и весь сказ. А мораль такова: коль головы мужей созданы для ношения рогов, то головы «помощников по хозяйству» – для того, чтобы их дырявили из мушкетов.
– Но каким образом эта Эзопова басня касается нашего дела? – удивился Маклорен.
– Друзья мои, я всего лишь хочу сказать, что наша наука приносит пользу только в тех пределах, которые мы ей устанавливаем в силу собственного ума, далекого или недалекого – это уж кому как дано. Я не раз вам признавался, что себя лично не считаю выдающимся ученым. Мы не можем судить о Ньютоне по тому короткому эпизоду из его жизни, который разворачивается у нас перед глазами. Уж если кто не в своем уме – так это, скорее всего, мы сами, потому что в нашем представлении безумные ведут себя именно так, как сейчас Ньютон.
– Но мы решаем вопрос о модели Солнечной системы, – простонал Гиз.
– Есть более важные вещи, – вставил Бен.
– Что? – воскликнул Маклорен, и все обратили внимание на Бена.
– Есть вещи более важные, – повторил Бен. – Во-первых, сэр Исаак просил передать, что он «не терял времени даром» и изобрел массу интересных вещей. Одно из своих изобретений он назвал эгидой. Эгида делает его внешний облик расплывчатым и зыбким, в результате чего на него невозможно смотреть…
– Эгида – это некие доспехи, которые носила богиня Афина, они делали ее неуязвимой, – вызвался просветить несведущих Вольтер.
– Продолжай, Бен, – попросил Маклорен, будто не слыша Вольтера.
– Он уверен, что кто-то хочет его убить. – «Как и меня, – неожиданно пронеслось в голове Бена. – Что же нас объединяет?»
– Кто-то? – переспросил Стирлинг.
– Да. Похоже, вначале он подозревал всех, но он попросил меня передать… он просил всем вам сказать, что теперь знает, кто это.
За столом поднялся галдеж, но Василиса ударила ладонью по столу, и шум утих.
– Да погодите вы, – воскликнула Василиса. – Бенджамин, он сказал именно так, как ты говоришь?
Бен задумался:
– Кажется, нет.
– Он подозревает кого-то из нас? – вела допрос Василиса.
– М-м-м, кажется, нет… думаю, что нет. Кажется, он имел в виду вообще всех, думаю…
– Думай точнее, – посоветовал Маклорен, – не позволяй сбивать себя с толку. Он говорил, что подозревает, будто кого-то из нас собирается его убить?
Бен закрыл глаза, пытаясь вспомнить разговор с Ньютоном слово в слово.
– Нет. Вначале он подозревал и всех вас, и Галлея, и Флэмстида, и Джона Локка…
– Последние двое уже давно умерли, – хмыкнул Гиз. – Он просто сумасшедший.
– Да, он признался, что действительно был болен, – подхватил Бен. – Но сейчас считает себя вполне здоровым.
– За его здоровье, – сказал Вольтер, поднимая кофейную чашку. Остальные машинально последовали его примеру.
– У тебя еще есть что рассказать, Бен? – спросил Маклорен.
– Да. Вот, – Бен достал из кармана камешек и протянул его Маклорену.