Здесь же, в Имперском городе, Колин видел совершенно другую картину — если не во всем городе, то, по крайней мере, неподалеку от рыночной площади, которая являлась целью его неторопливой прогулки. На мостовой толпились торговцы безделушками и предсказатели будущего, самозваные пророки принцев-дейдра и адепты девяти божеств. Рядом со входами в пивные и харчевни стояли миловидные женщины, заигрывая с прохожими, дабы привлечь именно в свое заведение. Представители всех рас зазывали покупателей, в переулках роились нищие. Прямо на улицах жарили и продавали рыбу, хлебцы с сыром, мясо, сахарный тростник. Люди жались друг к другу, сбивались в стаи, будто опасались, что одиночек огромный город проглотит.
Колин направился прямиком к «Коронному молоту», который располагался за углом в переулке, чуть в стороне от главной улицы. Это было очень старое здание из кирпича и потемневшего от времени дерева.
Войдя в пивную, молодой человек вежливо поприветствовал изможденного старика, протиравшего за стойкой кружки грязно-серым, несвежим полотенцем.
— Чего изволите? — угодливо поклонился ему хозяин.
— Пиво! — коротко бросил Колин.
Старик кивнул и быстро нацедил из бочки пенной красно-коричневой жидкости.
Оставив на столе пару медяков, сыщик подхватил кружку и прошел в угол, где уселся так, чтобы видеть входную дверь. Пригубил пиво — оно оказалось крепким, сладким и чуть-чуть отдавало можжевельником. Этот излюбленный коловианский напиток, так распространенный в западном Сиродииле, здесь, на востоке, подавали лишь в считаных забегаловках — в том числе в «Коронном молоте».
Зал, почти пустой в начале вечера, потихоньку заполнялся людьми. Солдаты сменялись со службы, получали увольнительные, заглядывали и офицеры. Иногда патрули, охраняющие город, украдкой заходили пропустить кружечку-другую. Ничего удивительного: «Коронный молот» подавал пиво и еду во вкусах коловианцев, а они в этой части Тамриэля, как правило, служили в армии.
Потому-то сыщик и не удивился, увидев входящего земляка.
— Колин, старина! — воскликнул Ниал Секстиус, улыбнувшись во все тридцать два зуба. — Сколько лет, сколько зим!
— Рад видеть тебя, Ниал! — ответил инспектор. — Я не сомневался, что сегодня вечером повстречаю тебя. Присаживайся рядом! Купить тебе чего-нибудь выпить?
— Согласен! Только в следующий раз угощаю я!
Сдув пену с поднесенной хозяином кружки, Ниал с хрустом потянулся и водрузил локти на стол. Его полное, ширококостное тело и румяное лицо, обветренное на имперской службе, кричали об отменном здоровье. Благодаря высокому росту и плотному телосложению он выглядел старше Колина, хотя они были одногодками.
— Где тебя носит?! — громогласно вопросил он. — Я не видел тебя почти два года. Думал, ты давно уехал из столицы.
— Не уехал, — улыбнулся инспектор. — Просто свободного времени совсем не оставалось.
— Ух ты, какой занятой! — Ниал погрозил ему пальцем. — Когда мы виделись в последний раз, я все хотел выяснить, чем это ты здесь занимаешься? Но ты совсем заморочил мне голову расспросами о сестре.
— Ага! — Колин отхлебнул хороший глоток. — Я… Как бы тебе сказать? Я работаю во дворце.
Ниаловы глаза широко распахнулись.
— Я тоже! — воскликнул он. — А почему я тебя не встречал ни разу?
— Думаю, я все время кручусь в другой части здания. В башне, если быть точным.
— И что ты там делаешь? Шьешь платья для придворных дам?
— Учусь… В школе. Слыхал о такой?
— В школе? Но это же… — Секстиус поднял глаза к заросшему паутиной потолку. — Колин, неужели ты один из этих… — Он перешел на шепот: — Тайный сыск, что ли?
— Я служу империи. Так же, как и ты.
— Не совсем так, — возразил Ниал. — Кол, почему?
— Они предложили мне службу. Выгодную. Моей маме не нужно будет работать никогда в жизни. Мне жаль, что мое занятие тебе не нравится.
— Не бери в голову, дружище! Просто я удивился, больше ничего. Не могу представить себя за одним столом с твоими сослуживцами, но для тебя охотно сделаю исключение!
— С многими из них я и сам не сяду за один стол, — сказал Колин задумчиво. — Но я не берусь осуждать их или оценивать их поступки. Император нуждается в нашей службе, и поэтому мы существуем.
— Отлично! Лучше и не скажешь! — Ниал заговорил еще тише, почти неслышно: — Послушай меня… Может быть, ты знаешь, что случилось с принцем Аттребусом?
— А что слышал ты?
— Ходят слухи, что он доигрался в приключения. Он и вся его охрана перебиты из засады.
— Это не слишком далеко от правды, — покивал сыщик. — Ты знал кого-нибудь из его отряда?
— Да. Кое-кого. Было время, я подумывал подать прошение, чтобы поступить в телохранители принца. Но так и не решился окончательно.
— Ничего удивительного, Аттребус всегда гонялся за опасностью. Служить ему было занятием не из легких…
— Вот умора! — хохотнул Ниал.
— Что ты хочешь сказать?
— Погоди-ка, Кол! Ты служишь в тайном сыске и не знаешь ничего о принце?
— Я занимался другими делами…
— Ну ладно, я расскажу. Все его подвиги фальшивые. Все было подстроено. Только он об этом не догадывался.
Колин кивнул. Слова Ниала как нельзя лучше укладывались в картину, вырисовывающуюся в голове инспектора. Только почему ему не рассказали всего, когда отправляли вернуть принца?
— Значит, и в этот раз он не слишком-то рисковал?
— Ну да!
— Интересно, каким образом ему собирались обеспечить безопасность? Я вот что имею в виду… Если все, что ты мне рассказал, верно, за ним должны были наблюдать.
Ниал со стуком поставил кружку на стол.
— Извини меня — пора идти. Служба Нужно успеть к вечернему построению.
Сыщик вздохнул.
— Я тебя не задерживаю, Ниал. Один вопрос. Понимаешь, я еще не до конца разобрался во всех этих делах. Честно признаться, не знаю, кому можно доверять. Кроме тебя, разумеется. Тебе-то я доверяю как себе.
Военный посмотрел на него долгим взглядом, а потом наклонился через столешницу и спросил едва слышно:
— Что ты хочешь узнать?
— Император интересовался человеком по имени Гулан. Хотел знать, найдено ли тело.
— А оно найдено?
— Да.
— Гулан был правой рукой Аттребуса и удерживал его от необдуманных поступков. А всякий раз, когда его высочество собирался совершить очередной подвиг, Гулан сообщал императору. Они вместе решали, как обезопасить Аттребуса, излишне не уязвляя его самолюбие.
— На этот раз у него, как я понимаю, не получилось. Значит… Значит, он не сообщал лично императору? Так, выходит?