Они миновали кукурузное поле, засеянное на индейский манер. Франклин видел такие поля в окрестностях Чарльз-Тауна, в них, по его мнению, проявлялись практичность индейцев и их тонкое понимание природы. Через каждые ярдов примерно тридцать были насыпаны холмики, на них возвышалось по два-три кукурузных стебля, благодатно росли бобы, цепляясь за толстые побеги кукурузы. Между земляными холмиками довольно беспорядочно были посажены подсолнухи, дыни и разных сортов тыква. Поля индейцев не радовали глаз ухоженностью и поражали обилием сорняков, но, очевидно, хозяев нимало не заботил вид их полей, лишь бы урожай давали.
Вскоре они подъехали к беленой мазанке, скорее всего построенной испанцами, помнящими о глинобитных домах своей родины. Покатая крыша из кипарисовой дранки была хорошо просмолена и надежно спасала от частых и неистовых грозовых ливней. Рядом с мазанкой под летним навесом сидела старуха в окружении детей, они лущили зеленую кукурузу. Один из индейцев что-то крикнул старухе, та рассмеялась.
По мере того как они приближались к расположившемуся в излучине индейскому поселку, поля и дома попадались все чаще и чаще. Это было самое крупное поселение, встретившееся им на всем протяжении от форта Моор.
Место для поселка было избрано удачно: раскидистые дубы, устремленные в небо вязы и гикори [46] обеспечивали спасительную тень. Черная земля между домами была хорошо утоптана. Домашние животные разгуливали совершенно свободно, и Франклин не мог понять, что удерживало их от желания забрести и попастись в близлежащих огородах.
Часть поселения окружал частокол, ворот как таковых не было, входом служил зазор, оставленный между внахлест идущими стенами частокола, через который они и въехали в поселок. Двадцать хижин с большими навесами над фасадом образовывали прямоугольную площадь, в самом конце виднелся круглой формы дом. Все постройки были оштукатурены, побелены и украшены иероглифическими изображениями животных. Пантеру и медведя можно было узнать, а рядом с ними соседствовали фантастические чудовища: в одно целое соединялось несоединимое – змеи, птицы, кошки, люди и еще какие-то совершенно невероятные существа. Были на стенах и чисто геометрические фигуры – круги и зигзаги. Франклин поразился: многие из настенных рисунков совпадали с татуировками на телах их провожатых. "Не есть ли это примитивная геральдика?" – подумал он.
В центре площади возвышался столб, высокий, не менее тридцати футов, вокруг столба мальчишки играли в мяч. У каждого было по две палки довольно странного вида, на одном конце расплющенные. Франклин удивился ловкости, с какой мальчишки ловили и отбивали мяч, стараясь попасть в закрепленный наверху столба череп медведя и не давая при этом мячу упасть на землю.
Фикско спешился и что-то сказал старику, сидевшему под навесом у одного из домов. По внешнему виду старика Франклин не мог определить, вождь он или самый обычный житель деревни: на нем не было никаких отличительных знаков, кроме темно-синих татуировок, сплошь покрывающих его тело.
Поговорив недолго со стариком, Фикско снова взобрался на свою низкорослую лошадку, и они двинулись дальше.
Отряд переправился через речку Окони и повернул на запад. Земля здесь казалась еще более плодородной, и у Франклина разыгралось воображение: какое всеобщее процветание настало бы, если бы все эти земли превратить в поля. Девственный вид земли был прекрасен, но ему казалось сущим расточительством топтать ногами и копытами лошадей такую плодородную землю, вместо того чтобы заставить ее давать обильные урожаи и спасти от голода северные колонии. Южная Каролина была более или менее сыта, хотя есть рис, который там выращивался, Франклину до смерти надоело. А здесь можно было бы сеять пшеницу, он уже видел тонны золотистого зерна и огромные стога соломы для прокорма лошадей и скота.
Он ломал голову, удастся ли склонить ковета на свою сторону, обеспечит ли этот союз победу в войне с претендентом. Каролина, со своей стороны, могла бы предложить ковета хорошие условия торговли, и те могли бы регулярно посещать Чарльз-Таун по той самой дороге, что они прибыли сюда. Макферсон сказал, что ковета знают толк в коммерческих делах и у них хорошая деловая хватка. Так почему бы не увлечь их этой идеей?
Остаток дня Франклин провел в мечтах о мире, в котором царят единство и материальный достаток. Он рисовал в своем воображении фантастические устройства, которые он мог бы изобрести для достижения всеобщего благоденствия. Многое он записывал в тетрадь, за последнее время он научился вести записи прямо в седле.
Перед заходом солнца они разбили лагерь, а утром Франклин поднялся чуть свет и помог ловить отпущенных на ночь попастись лошадей: ему не терпелось быстрее тронуться в путь и увидеть наконец столицу Ковета.
Франклину не нравилось, что поимка лошадей всегда отнимала так много времени. Хоть лошади и были стреножены и с колокольчиками на шее, что облегчало поиски, все-таки некоторые уходили довольно далеко от лагеря.
Второй день путешествия по земле ковета мало отличался от первого. На небе не было ни облачка, и, когда они выезжали из леса в саванну, что происходило довольно часто, солнце жгло нестерпимо, – казалось, к телу прикладывают каленое железо.
Ближе к вечеру, когда они проезжали по открытой местности, Франклин увидел нечто необычное: огромный холм квадратной формы, с аккуратно срезанной верхушкой, слишком идеальной, чтобы быть творением природы. Чем-то он напоминал ему египетские пирамиды или Вавилонскую башню, изображение которой он когда-то видел в одной из книжек.
– Что это? – спросил он у Макферсона.
– Один из их старых городов, их тут много, – ответил тот и обратился к Фикско.
Индеец что-то долго ему рассказывал.
– Фикско говорит, что здесь было первое поселение ковета и кашита, когда они пришли сюда с запада. Это очень древнее поселение, но сейчас здесь никто не живет.
– Почему?
– Он говорит, что люди здесь стали делаться плохими. Они начали общаться с… ну, ты бы назвал их колдуньями, демонами – словом, с нечистью всякой. Он говорит, что по ночам можно слышать, как здесь бьют барабаны, и души этих людей собираются сюда на пляски.
Фикско что-то еще добавил к рассказу Макферсона на своем непонятном языке, нервно рассмеялся и пришпорил свою лошадку.
– Он хочет до темноты отъехать подальше от этого места, – пояснил Макферсон. – Советует и нам поторопиться.
Они миновали еще несколько подобных холмов, некоторые были весьма внушительных размеров. Все это казалось невероятным по сравнению с тем, что Франклину до сих пор приходилось видеть на земле индейцев. Он никогда не слышал о существовании таких сооружений.
Конечно, он осознавал, что его знания о жизни и традициях индейцев весьма и весьма скудные. Индейцы, селившиеся дальше к югу, в Мексике, некогда строили грандиозные сооружения. Возможно, они снова взялись за их строительство. По последним сведениям, поступившим из Мексики, индейцы-рабы и крестьяне подняли восстание и изгнали своих испанских хозяев. Это еще одно предостережение белым, их мало по сравнению с неграми и индейцами – один против десяти. Времена власти белых прошли, у него даже сомнений на этот счет не осталось. Английским колонистам надо признать новое положение вещей, в противном случае они обречены на верную смерть.