– Эркюль, отвяжи Елизавету от этого болвана.
Д'Аргенсон подошел к цесаревне и разрезал веревки Елизавета разрыдалась и бросилась к ним. Эркюль отошел от Меншикова, и тот сразу же выпрямился и гордо вскинул голову.
– Теперь вы можете меня убить, если хотите, – торжественно произнес он.
– Хотите избежать наказания? Но я не хочу облегчать вашу участь. Пусть падут на вашу голову страдания жен и детей тех, кто бессмысленно погиб, защищая вас. Пусть они гадают, почему я дьявол, как вы меня им представляете, взяла не вашу жизнь, а жизни дорогих их сердцу людей.
В глазах Меншикова сверкнул луч надежды:
– Так вы даруете мне жизнь?
Адриана лишь рассмеялась. Она продолжала смеяться, обняв Елизавету и направляясь назад к кораблю, продолжала смеяться, поднимаясь на палубу.
Они были на полпути к цели, когда с ней заговорил Уриэль.
"Что-то приближается", – сказал Уриэль.
"Что?"
"Не могу дать этому объяснение. Я плохо ориентируюсь в материальном пространстве, мне трудно определить расстояние и размеры. Что-то приближается, сильное и смертельно опасное".
Адриана открыла глаза, видящие в пространстве эфира, и начала всматриваться в ночное небо. Сквозь толщу облаков был виден свет звезд, бесчисленные вихри действовавших во Вселенной сил образовывали замысловатые узоры, похожие на рисунок персидского ковра. Море было совершенно спокойным, лишь слегка колыхалась его поверхность. Также спокоен был воздух, хотя действовавшие в нем силы и образовывали характерную рябь.
И все же она заметила у самого горизонта, там, где должны были возвышаться горы, нечто не совсем обычное – странный сгусток мрака.
– О боже! – выдохнул Эркюль.
Адриана заморгала, заставляя включиться свое обычное зрение, и посмотрела в ту сторону, куда был устремлен полный ужаса взгляд Эркюля.
Из-за гор, чернее самой ночи, надвигался мрак, в центре его полыхал, закручиваясь спиралью, огонь и потоками проливался на землю.
– Господи, что это?
Адриана остолбенела, с трудом облизала пересохшие губы и выдавила:
– Мы говорили об этом. Это изобретение Сведенборга – машина тьмы. Ты был прав, Эркюль, все это было лишь ловушкой, чтобы задержать нас до прибытия этой машины.
Адриана схватила Эркюля за руку и сжала ее. После гибели Ирины они соприкоснулись впервые. Эркюль не ответил на ее пожатие, но и руку не выдернул.
– Как приятно в кои-то веки оказаться правым, – пробормотал он.
Стоявший рядом отец Кастильо принялся горячо молиться.
– Огонь!
Оглторп чувствовал себя Зевсом, мечущим молнии. Хотя холм, на котором находилась его боевая позиция, мало походил на Олимп. Строй "красных мундиров" редел, но они продолжали осыпать бойцов Континентальной армии градом пуль. Пули ударялись в стволы столетних дубов и гикори, вбуравливались в жирную, плодородную землю, но солдаты оставались целыми и невредимыми: деревья, в диаметре достигавшие восьми футов, служили надежным укрытием.
– Ишь как прут! – выкрикнул Парментер.
Оглторп кивнул и выглянул из-за дерева. "Красные мундиры" смыкали ряды, закрывая бреши, оставленные погибшими товарищами, и шли по открытому полю, не видя солдат Континентальной армии, спрятавшихся на склонах холма. Бойцы Оглторпа – индейцы, следопыты, солдаты маркграфства перебегали от дерева к дереву и выискивали наиболее доступные цели.
Иногда Оглторпа охватывало отчаяние: в самом начале армия противника численно превосходила его собственную в два раза, а сейчас в четыре, несмотря на то, что огромное число "красных мундиров" было уничтожено. Совсем недавно прибыло пополнение из Чарльз-Тауна, вероятно, их доставили на воздушных кораблях. Из чего следовало, что мароны не выполнили задания.
Или сбежали, зло подсказывал ему внутренний голос.
– Огонь! – снова выкрикнул он, и тут же грянул залп из сотни ружей.
Последовал ответный залп противника, и вновь все его солдаты остались целы. А внизу "красные мундиры" еще раз сомкнули ряды.
– Подтаскивают артиллерию, собаки, – проворчал Парментер. – Похоже на огнеметы.
Джеймс тоже увидел длинные трубы, которые заметил Парментер, их несли taloi, по двое одно оружие.
– Отойдем за холм, – сказал Оглторп. – Мы уже знаем, на что они способны.
Два дня назад "красные мундиры" неприятно удивили их, применив это оружие. Оно выбрасывало на огромные расстояния густое вещество, выжигавшее все живое. Тогда они потеряли около тридцати человек.
К счастью, оружие было больших габаритов и даже суперсолдатам – taloi – требовалось несколько минут, чтобы его установить. Оглторп знал, что нужно нанести последний и быстрый удар и отступать в лес.
Приказ об отступлении был отдан, но сам Оглторп медлил, наблюдая за противником. У него в запасе оставалось несколько минут до того, как орудия вступят в бой. Он кликнул барабанщика, подошел мальчик лет четырнадцати.
– Давай "Гренадерский марш", – велел он, – подразним их немного.
Мальчик кивнул, он не стал опасливо поглядывать в сторону противника, а ударил в барабан. Звук долетел до ушей отступавших следопытов, они начали выкрикивать оскорбления в адрес "красных мундиров".
Оглторп хотел не столько унизить противника, сколько надеялся, что оскорбления выведут из себя кого-нибудь из командиров и тот отдаст приказ огнеметам стрелять по склону. Он на его месте поступил бы именно так.
Вместо этого "красные мундиры" впустую палили из ружей, пока taloi устанавливали огнеметы.
– Хватить барабанить, парень, уходи на ту сторону холма.
– Я вас подожду, сэр.
– Не обсуждать мои приказы. Марш наверх!
Продолжая выбивать дробь, мальчик повернул вслед за отступавшими.
Оглторп поднял ружье, прицелился в командира taloi и нажал на курок.
Противник сделал два шага, повернул голову в одну сторону, потом в другую, будто думал, что это кто-то из его товарищей ударил его кулаком, затем опустил голову и посмотрел на свой мундир.
Издалека на красном не было видно крови. Солдаты просто падали, упал и этот, хотя к нему кинулись двое, чтобы поддержать.
Почти сразу же за этим выстрелил первый огнемет. Кипящее масло – а возможно, и другое вещество – полетело прямо в сторону Оглторпа и опалило землю в тридцати ярдах от него. Он понял, что и ему пора отступать. Закинув на плечо ружье, он скорым шагом направился к вершине холма. У него за спиной огнеметы шипели, поливая землю, но он, не оборачиваясь, поднимался наверх.
Когда Оглторп добрался до соратников, они встретили его радостными криками. Он помахал им рукой, нашел своего коня и вскочил в седло. Томочичи кивнул ему.