Он понял, что поверил в обещание Амбрии, поверил, что спасение возможно, сразу же, как она рассказала ему о своем плане. Но, в известном смысле, теперь это уже не имело значения.
– Надо же, как вам весело! – послышался женский голос.
Леоф вздрогнул. Ареана стояла в дверях и смотрела на них.
Она не разговаривала с ним с того самого утра, когда обнаружила Амбрию в его постели.
– Ареана! – воскликнула Мери. – Ты к нам присоединишься? Нам нужно, чтобы кто-нибудь спел партию Талеат!
– Неужели? – с сомнением хмыкнула девушка, по-прежнему глядя на Леофа.
– Пожалуйста, – сказал он.
Она продолжала молча стоять в дверях.
– Прошу вас, – попросил Леоф. – Вы должны были нас слышать. Я знаю, что вам захотелось самой это спеть.
– Неужели? – холодно повторила она.
– Я хочу, чтобы вы ее спели, – настаивал Леоф.
– Я могу начать снова, – предложила Мери.
Ареана вздохнула.
– Ладно. Начинай.
Спустя час Мери устала и ушла спать. Леоф боялся, что Ареана последует за ней, однако она осталась и подошла к окну. После короткого замешательства Леоф присоединился к ней.
– По-моему, что-то происходит, – заметил Леоф. – В Торнрате. Над ним уже несколько дней поднимается дым.
Она кивнула, даже не посмотрев в сторону крепости.
– Мне кажется, вы замечательно поете партию Талеат, – снова заговорил он, – хотя для вас я написал совсем другую.
– Я не стану принимать участия в этой комедии, – отрезала Ареана. – Не стану.
Леоф понизил голос.
– Я работаю над ней только для того, чтобы Роберт не повредил вам или Мери. Я не собираюсь ставить эту пьесу.
– Правда? – Девушка посмотрела ему в глаза, и ее взгляд слегка смягчился.
Композитор кивнул.
– Правда. Я работаю совсем над другой вещью.
– Хорошо, – кивнула она, вновь поворачиваясь к окну.
Леоф пытался найти способ продолжить разговор, но ничего подходящего не приходило ему в голову.
– Вы поставили меня в дурацкое положение, – глухо сказала она.
– Я не хотел.
– А это еще хуже. Почему вы ничего не рассказали мне о себе и леди Грэмми? Наверное, мне следовало бы догадаться. Она покровительствовала вам, к тому же она красива и опытна, а у вас сложились прекрасные отношения с Мери.
– Нет, – возразил Леоф. – Я… до той ночи не о чем было и говорить. Она пришла – и я не был готов…
Ареана презрительно рассмеялась.
– О да, как и я. Не стану скрывать, что мне пришла в голову та же мысль. Мне казалось, что я смогу облегчить вашу боль, и я… – Ареана запнулась, и по ее щекам покатились слезы.
– Ареана?
– Я была девственницей, знаете. В Эслене это не слишком модно, но в провинции все еще ценится… – Она беспомощно махнула рукой. – В любом случае, уже поздно. Но я подумала, что, если буду с кем-то добрым и нежным, с тем, кто постарается не причинить боли, мне удастся забыть…
Она облокотилась на подоконник и спрятала лицо в сгибе руки. Леоф, беспомощно глядя на нее, погладил девушку по волосам.
– Я сожалею, что так случилось. Я никогда не хотел вас обидеть, – сказал он.
– Я знаю, – всхлипнула Ареана. – А я слишком размечталась. Кто теперь захочет прикоснуться ко мне?
– Я прикасаюсь к вам. Вот, взгляните на меня, – попросил Леоф.
Она подняла к нему залитое слезами лицо.
– Мне кажется, вы верно прочли в моей души чувства, которые я к вам испытываю, – признался он. – Но вы должны кое-что понять. То, что они сделали со мной в подземелье, изменило меня. Речь идет не только о моем теле и руках; изменилась моя душа. Уверен, вы понимаете, о чем я говорю. Очень, очень долго я мог думать только о мести, ни о чем другом. Я строил планы. В темнице я встретил человека, точнее, слышал его голос. Мы беседовали. Он рассказал мне, что на его родине, в Сафнии, возмездие считается искусством, к нему следует тщательно готовиться и смаковать его. Это казалось таким разумным. Роберт должен заплатить за зло, которое он творит. И та, другая музыка, над которой я работаю, станет моей местью.
– Что вы имеете в виду?
Он закрыл глаза, понимая, что продолжать нельзя, но уже не мог остановиться.
– Существует более восьми тональностей, – тихо заговорил он. – Есть еще несколько запрещенных – даже в академиях о них говорят шепотом. Вы видели – чувствовали – влияние, которое оказывает музыка, если она правильно написана. Мы можем не только возбуждать и управлять чувствами, мы способны сделать так, что нас никто не сможет остановить до тех пор, пока мы не закончим. И все это возможно при помощи известных нам тональностей, но настоящую силу я обрел, когда открыл – точнее, Мери открыла – одну очень древнюю запрещенную тональность. А теперь я нашел еще одну, которой не пользовались со времен Джестера Черного.
– И что же она делает?
– Она может многое. Но правильно написанный музыкальный отрывок способен убить всякого, кто его услышит.
Ареана нахмурилась и вгляделась в его лицо – так обычно ищут в лице собеседника признаки безумия.
– Это правда? – наконец спросила она.
– Конечно, я не испытывал ее на деле, но уверен, что это так.
– Если бы я не присутствовала там, если бы я не участвовала в пьесе, поставленной вами в Роще Свечей, я бы вам не поверила, – сказала девушка. – Но теперь я знаю: вы способны совершить все, что угодно, если решитесь идти до конца. Так именно над этим вы работаете?
– Да. Чтобы убить принца Роберта.
– Но это… – Ее глаза сузились. – Но вы не можете играть.
– Я знаю. С самого начала в этом и состояла главная трудность. Однако Роберт умеет играть. И я подумал, что, если отрывок будет не слишком сложным, он сможет сыграть его сам.
– Но еще более вероятно, что его сможет сыграть Мери.
– В таком случае придется заткнуть ей уши воском, – уточнил Леоф. – Вы и сами понимаете, я был с вами согласен с самого начала – он намерен убить не только меня, но и вас с Мери. Я надеялся, что у вас будет возможность спастись, но если нет…
– Вы рассчитывали, что сумеете забрать его с собой.
– Да.
– И что же изменилось?
– Я прекратил работу над этой музыкой, – твердо сказал Леоф. – Я не стану ее заканчивать.
– Почему?
– Потому что у меня появилась надежда, – ответил он. – И даже если она не осуществится…