Его малышка Окса-сан… Ведь ей ведь всего тринадцать лет! Павел знал, что ум и жизнерадостность дочери служат ей существенным подспорьем. Она мужественно встречала удары, в последнее время сыпавшиеся на нее со всех сторон. Внешне мужественно…
Насценция, конечно, убрала последствия ее стресса, но следовало признать, что они все же потерпели крупную неудачу. И будущее не сулило ничего особо радужного. Они имеют дело с одержимым. Ортон-МакГроу просто так не отступится. Он уже слишком далеко зашел, а Окса находится на линии атаки.
Кто бы мог поверить еще пять месяцев назад, что их жизнь перевернется из-за вновь обретенной безумной надежды вернуться в Эдефию? А если все это ни к чему не приведет, кроме как к их гибели?
Павел очень нервничал. И вдобавок ко всему в нем вот уже несколько дней росло неприятное ощущение собственной никчемности и бесполезности. Мучительные мысли не мешали ему сохранять ясность ума, он отлично понимал силу неумолимого рока, управляющего судьбой его дочери, с которой он, ее отец, ровным счетом не мог ничего поделать.
Павел понимал, что зря сопротивляется. Отыграть все назад? Все прекратить? Невозможно. Единственное, что ему оставалось — защищать Оксу. В этом его задача, как отца. Но насколько же он беспомощен в этой роли… От Абакума с Драгомирой куда больше пользы… И что бы ни случилось, они всегда находят выход из положения. Без них Окса уже наверняка попала бы в лапы МакГроу. Он, Павел Поллок, ровным счетом ничем ей не помог. Ни разу. Ни в чем.
Павел никогда особо не интересовался Эдефией. Не хотел. Для него это было прошлое, старые семейные истории, только и всего. Да, у него имелись некоторые способности. Он мог левитировать, использовать Огневик и немножко Нок-Бам. Но поскольку ему приходилось таиться, он не видел в этом особого смысла, кроме возможности подвергнуть риску всю их семью.
Так он думал до сегодняшнего дня. А сегодня понял, что больше у него нет времени для досужих размышлений. Настала година испытаний, когда в полный рост встал вопрос о защите двух самых дорогих для него людей: Мари и Оксы.
Сидя в одиночестве на кухне ресторана, Павел размышлял, зажатый в угол собственными тревогами. И эти размышления вызвали у него сильнейшую вспышку дикой ярости, гнева против себя такого, каким он быть не хотел: слабым, избегающим ответственности, отказывающимся от своих корней и своего предназначения.
Он — сын одной из Беглецов, и в его жилах течет кровь Лучезарных. Его семья происходит из Эдефии, а у Оксы — Печать, которая позволит им всем туда вернуться. Не говоря уже о предсказании Фей Без-Возраста, в котором говорится о спасении мира. Он больше не может делать вид, что всего этого нет. Все, хватит! Пришла пора посмотреть правде в лицо. Живший в нем Внутренник вздрогнул и будто очнулся.
Павел прищурил глаза и принял атакующую позицию, потом вскочил на встроенный в пол стол, схватил два ножа и скрестил их перед собой. Лезвия заскрежетали одно об другое.
Павел взметнулся как пружина, приземлился на пол и снова прыгнул, сильно оттолкнувшись ногами. Он буквально перелетал по столам, мойкам, рабочим поверхностям с ловкостью и скоростью непревзойденного мастера боевых искусств, каковым и являлся.
Оказавшись перед металлической дверью морозильной камеры, Павел поглядел на свое отражение и издал длинный хриплый крик, полный злости и раздражения. Потом, разбежавшись, метнулся на стену. Его ноги коснулись керамической поверхности, и он понесся по стенам, подстегиваемый горечью, скопившейся в его душе за последние недели.
Запыхавшись, он выбросил вперед руку и направил всю свою злость на огромную медную кастрюлю с крышкой. В следующий миг та размазалась по противоположной стенке, как блин. Битва с первым врагом началась. Врагом невидимым, но чудовищно сильным. Битва с самим собой.
На следующий день семейство Поллоков и семейство Белланже сидели на кухне в доме на Бигтоу-сквер, встревоженные и молчаливые, когда их сумрачный обед прервал звонок в дверь. Павел пошел открывать… и вернулся в сопровождении тех самых двух полицейских, что допрашивали Оксу несколько дней тому назад!
Девочка громко сглотнула, чувствуя, как по ее спине течет липкий пот. Но что они тут забыли? В ее доме? И тут она вспомнила последний заданный ими вопрос: «Ты, часом, не родственница Леомидо Фортенски, дирижера?»
Она тогда ответила утвердительно, конечно, слегка озадаченная, но куда больше довольная тем, что этот опасный допрос закончился. Позже, поразмыслив над этим, Окса решила, что, наверное, эти полицейские — меломаны, при этом сознавая в глубине души, что этот вопрос наверняка связан со смертью Лукаса Уильямса и Питера Картера. Полицейская логика — вещь суровая! Но в последующие дни девочка была такой уставшей, что это предположение — наихудшее из возможных! — затерялось где-то в глубине ее сознания.
И вот результат! Полицейские нагрянули сюда. А раз они здесь, значит, причастность ее семьи к этим убийствам очевидна! Тиски сжимались, теперь этого отрицать не мог никто…
— Извините, что помешали вашему обеду, — сказал один из полицейских, когда они уселись на одном из диванов в гостиной, куда их провел Павел. — Но нам необходимо задать вам несколько вопросов.
— Позвольте представить вам мою мать, Драгомиру Поллок, мою жену Мари и дочь Оксу… — спокойно представил им членов своей семьи Павел с едва уловимым напряжением в голосе.
— Здравствуй, Окса, — очень вежливо поздоровался с девочкой второй полицейский. — Мы уже встречались в колледже Святого Проксима несколько дней назад, — счел нужным пояснить он остальным. — Могу я поинтересоваться, кто эти люди? — добавил он, глядя на оставшуюся открытой дверь в кухню.
— Наши друзья, Жанна и Пьер Белланже, и их сын Гюс, — ответил Павел.
— Белланже? Вы сказали, Белланже? — переспросил полицейский, покосившись на коллегу. — Визит к ним у нас тоже предусмотрен. Возможно, вас не затруднит пригласить их принять участие в разговоре?
Встревоженный Павел сходил за друзьями на кухню. Гюс кинул косой взгляд на Оксу, прежде чем усесться лицом к ней.
— Что вы хотите узнать, господа? — сердечно поинтересовалась Драгомира.
— Имя Лукаса Уильямса вам знакомо?
Все переглянулись с видимым недоумением и отрицательно покачали головами.
— Лукас Уильямс? Нет, мне это ни о чем не говорит, — с весьма правдоподобной искренностью ответила Драгомира.
— А это не препод математики из Святого Проксима? — вмешалась Окса, вызвав удивление близких, которым, впрочем, хватило ума этого не показать. — Один из одноклассников мне говорил, что его убили.
Полицейские внимательно на нее посмотрели.
— Верно, Окса. Ты хорошо информирована. А имя Питер Картер вам о чем-нибудь говорит?
— Его тоже убили! — пылко ответила Окса к вящему изумлению полицейских, ввергая в полную растерянность близких.