– Логично, по-вашему? – спросил он, едва сдерживая смех.
Хлоя смерила его презрительным взглядом:
– Невзирая на то, что намерения ваши злокозненны, считаю своим долгом предупредить вас, что брат вряд ли заплатит выкуп, скорее согласится, чтобы вы оставили меня у себя.
– Не может этого быть, – заявил Доминик. – Неужели брат не будет ждать с нетерпением возвращения сестры, которая только и делает, что ввязывается в неприятности, стоит ему отвернуться?
Хлоя нахмурилась. Что ж, если ей суждено пережить наказание Господне в лице безумца Стрэтфилда, это заставит братца Грейсона горько пожалеть о том, что он сослал ее в Чизлбери.
– В последнее время я не слишком радовала брата своим поведением, – промолвила Хлоя.
Глаза его сверкнули в темноте.
– Я в курсе.
Она обожгла его злобным взглядом. Он сидел верхом на ее табурете с видом палача, наслаждающегося мучениями своей жертвы. Подумать только, в тот день, когда он поцеловал ее под дождем, Хлоя мечтала, чтобы он овладел ею.
– Что вы имеете в виду? – спросила она в замешательстве.
– Мне известно, за что тебя сослали в нашу деревенскую глухомань, дорогая.
Не может этого быть, подумала Хлоя. Грейсон и Хит хранили все подробности ее проступка, словно государственную тайну, в то время как о случившемся знал чуть ли не весь Лондон, в том числе и Стрэтфилд.
Она прибегла к обычной отговорке:
– Меня послали в деревню для поправки здоровья. У меня… э-э… слабая грудь.
Он выгнул бровь, окинув ее таким взглядом, что краска бросилась ей в лицо:
– Не вижу никаких изъянов в вашей груди и в остальных частях тела тоже. У вас на редкость цветущий вид.
– Вы так считаете?
– Да, – подтвердил он с энтузиазмом и добавил: – Разумеется, здесь темно, к тому же ваш халат больше скрывает, чем открывает. Надо зажечь свечку и подвергнуть вас более тщательному осмотру. И пусть никто не говорит потом, что я склонен делать поспешные выводы.
– Вряд ли стоит заходить так далеко, – пролепетала Хлоя.
– Не стоит? Жаль. Итак, вы выглядите прекрасно, на мой взгляд. По крайней мере в темноте. И под дождем тоже неплохо смотрелись, насколько я помню.
– У меня бывают приступы кашля, – заявила она.
– И еще вас охватывает желание целоваться, прячась за чужими каретами. Ай-яй-яй, леди Хлоя.
– Откуда… – Хлоя осеклась. Доминик посмотрел ей в глаза:
– Как видите, я все о вас знаю. Но ваши мелкие грешки ничто в сравнении с моим бурным прошлым. Ну, нравится барышне, что порой с ее уст крадут поцелуй. Ничего особенного. Однако я запомню это. Впрочем, в данный момент ни одна особа женского пола, даже такая привлекательная и бойкая, как вы, не сможет отвлечь меня от моей цели.
– В самом деле? – обиделась Хлоя.
– Насколько я понял, вас сослали в Чизлбери за неприличное поведение в парке. Средь бела дня. Ну о чем вы думали?
Хлоя не в силах была даже рассердиться. Хотя мучитель произвел на нее сильное впечатление. Во-первых, потому что использовал окольные пути при поиске информации. Во-вторых, потому что счел ее достаточно интересной особой, достойной расследования. Впрочем, не исключено, что он все же психопат со склонностью к насилию и кончит тем, что убьет ее. При этой мысли вновь ожили все ее тревоги.
– Но откуда вы узнали об этом происшествии? – спросила Хлоя. – Почему мои мелкие прегрешения интересуют мужчину, которого я едва знаю?
Он провел пальцем по узкому фиолетовому шраму, пересекавшему его подбородок.
– Меня интересовала информация о любых подозрительных поступках всех проживающих в деревне, включая и вас, в ходе расследования, которое я веду с целью привлечь моего убийцу к суду.
– Не думаете же вы, что я причастна к покушению на вас?
– Разумеется, нет, – признал он хмуро. – Но вы явились сюда из Лондона именно в то время.
– Это просто совпадение! – горячо возразила Хлоя.
– Да. И весьма неудачное для вас.
Хлое вовсе не нужно было напоминать о том, в какой опасности она находится. Она ни разу не вздохнула свободно с тех пор, как обнаружила этого типа в гардеробной. Девушка невольно покосилась на дверь и перевела взгляд на него. Мысль ее лихорадочно заработала. Неужели это она стоит в своей спальне и ведет беседу с… трупом? Да, только ее сестрица, великий энтузиаст этикета, сумела бы найти достойный выход из подобной ситуации. Сама же Хлоя может только испортить дело.
– Этот ваш убийца… – она подняла глаза на его едва различимое в темноте лицо, – это вы его имели в виду, когда говорили, что вас ко мне в гардеробную кто-то «загнал»?
– Ага, вы так же любопытны, как ваши братья.
Хлоя сжала руки, спрятанные за спиной. Бог свидетель, чего ей не хотелось, так это злить его снова…
– Надеюсь, вы не собираетесь оставаться здесь?
– Я останусь здесь ровно настолько, насколько будет необходимо. На день, максимум на два.
– И вы не собираетесь…
Он ответил не сразу, как если бы некоторое время тщился осознать, чего именно она боялась, а затем в притворном ужасе воскликнул:
– Воспользоваться своей властью над вами? Привязать ваше хрупкое тело к столбикам кровати и овладеть вами тайно, пока все в доме мирно храпят в своих постелях? – Он умолк и через мгновение продолжил: – Вообще-то в мои планы это не входило, но век живи, век учись. Вы полагаете, этот вариант стоит попробовать?
Хлоя потеряла дар речи и когда вновь обрела его, решительно заявила:
– Вы не посмеете!
– Посмею, но лишь в том случае, если вас влечет к покойным аристократам. – Он скорбно покачал головой. – Не устаю удивляться, до чего я стал похотливым в загробной жизни.
– Но вы и при жизни особой святостью не отличались?
Он пожал плечами:
– Ни святостью, ни греховодничеством. Я – человек. И ничто человеческое мне не чуждо.
– Почему бы вам не уйти? – спросила она спокойно.
– Потому что я не уверен, что мой преследователь потерял мой след. – Что было истинной правдой.
Финли, его бдительный егерь, проследил Доминика почти до ворот Дьюхерст-Мэнора. Ирония ситуации заключалась в том, что верный егерь свято верил в то, что преследует убийцу своего покойного хозяина, а Доминик не считал возможным вывести его из заблуждения или же прибегнуть к его помощи.
– Ваши личные проблемы меня не касаются.
– Еще как касаются, – мрачно заметил Доминик. – Обещаю не доставлять особых хлопот во время своего пребывания здесь. Разобью временный лагерь в гардеробной. Вы не будете чувствовать моего присутствия.