Сережа что-то еще рассказывал, но она почти не слушала. Взглянула на часы: пора идти в детский сад за братом. Сказала об этом Сереже. И еще попросила у него, чтоб он подарил ей рисунок с рыцарями. А он пообещал ей нарисовать целую картину. Все-таки он очень хороший парень.
Увидев Сережину картину на стене Катиной комнаты, Милка сморщила носик.
– Так себе, – заявила она.
– А мне нравится! – Катя даже нахмурилась.
– Ну и пожалуйста, – отозвалась Милка, – только, на мой взгляд – это детский сад и совсем не подходит для тебя.
– Почему? – удивилась Катя.
– Потому что эта картинка не для девчонки, она для мальчишки, ясно?
– По-твоему, у девчонок только розовые мишки с сердечками должны быть на стенах? – насмешливо спросила Катя.
– Ты видела у меня в комнате розовые сердечки? – разозлилась Милка.
Чуть не поссорились. Но картину Катя не сняла. А потом Сережа ей еще одну нарисовал, там были ковбои, лошади, прерия, Дикий Запад, одним словом. Ванька с восторгом рассматривал Сережины рисунки, просил: «Ты мне подаришь?» А Катя думала, может, Милка права? Может, эти картинки действительно для мальчишек? Но Ирке Сережины рисунки тоже нравились. Правда, она спрашивала, может ли Сережа нарисовать что-нибудь другое, романтическое: принцессу в окне башни, или, еще лучше, если бы прекрасный юноша спасал девушку из лап чудовища. Или они вдвоем на коне, как на знаменитой картине Васнецова, где Иван-Царевич и Елена Прекрасная скачут на Сером Волке.
Катя эту просьбу передала. И Сережа нарисовал для Ирки душераздирающую сценку: сражающиеся на шпагах дворяне, все как положено, в камзолах, шляпы сброшены на пол; а в углу прижалась к стене испуганная девушка с распущенными волосами, в пышном платье… Ирка была в восторге.
Однако отношение к Сереже не изменилось. Милка осталась к нему абсолютно равнодушна, как и к его рисункам, а Ирка воспринимала его просто как хорошего парня. Хотя Ирка влюблялась вообще во всех. Ей только покажи нового мальчишку, как она сразу же ахать начинает: «Ах, ах, какой он классный!» Смешно, честное слово! Она и в школе в кого-то влюблена, и в Игоря из соседнего подъезда, и еще в одного мальчишку, Артема. Он приезжал к родственникам ненадолго, так Ирка в него сразу же влюбилась. У Кати от всех ее любовей голова кругом! Зато сама Ирка все время восторженная такая, глаза блестят, волнуется… Правда, не всегда удается с первого раза понять, о ком на этот раз Ирка рассказывает. Ей бы лучше всего не называть имен, а петь бесконечную оду прекрасному принцу. Какая разница, как его зовут, главное – Ирка влюблена! Другие страдают от неразделенной любви, а Ирка – хоть бы что! Влюблена и счастлива! Ей достаточно мечты о том, в кого она влюблена. Однажды Катя спросила:
– А что будет, если он предложит тебе встречаться? На свидание пригласит?
Ирка замерла, испуганно уставившись на Катю, потом схватилась за густо покрасневшие щеки.
– Ой, ну не зна-а-аю… – пролепетала.
В общем, с ней все ясно. Книжек начиталась, фильмов насмотрелась и каждый раз придумывает себе романтического героя, глядя на соседского парня или одноклассника. А ведь они совсем не похожи на принцев. Обыкновенные мальчишки.
Иногда после уроков, если было свободное время, Катя и Милка ходили друг к другу в гости, или к Ирке, в общем, к кому-нибудь, у кого родителей дома не было. Хотя Ирка с Милкой не особенно дружили. Милка за глаза говорила, что Ирка глуповата. А Ирка называла Милку гордячкой.
Бывало, что ссорились, но так, ненадолго. Но недавно Иркины родители купили дом в пригороде и семейство переехало. Без нее Кате стало как-то пусто. Раньше она могла запросто заскочить к подруге, просто поболтать, или посидеть вместе на скамейке у дома. А теперь они общались по телефону да изредка навещали друг друга. Ирка перевелась в другую школу.
Катя никогда не страдала от отсутствия подруг. И в школе, и во дворе у нее всегда были приятели и приятельницы, она легко знакомилась и со всеми находила общий язык. А Милка, наоборот, сторонилась новых людей. Попадая в незнакомую компанию, смотрела букой. Да еще и на Катю набрасывалась:
– Зачем ты с ними общаешься?!
Катя обычно пожимала плечами:
– Просто…
– Не понимаю! – возмущалась Милка, и цитировала своего любимого Омара Хайяма «Ты лучше голодай, чем что попало ешь. И лучше будь один, чем вместе с кем попало!»
– Что они тебе сделали? – вступалась Катя за девчонок из своего двора или за непопулярных одноклассников.
– У меня не может быть с ними ничего общего, – отвечала Милка, – надо уметь выбирать друзей, а не распыляться на всех. Все равно на всех тебя не хватит. Лучше с умным потерять, чем с дураком найти!
– Да у тебя все дураки, – смеялась Катя. Но Милка даже не улыбалась. Она действительно очень серьезно относилась к своему окружению.
Эту пословицу о дураках и умных очень любила повторять Катина мама. Может быть, поэтому у нее почти не было друзей? Зато у отца их множество. Хотя, наверное, трудно назвать всех знакомых друзьями, скорее они были приятелями. Но что плохого в том, что люди к тебе тянутся?
Мама говорит отцу, что его просто используют, а он смеется и уходит от ответа. А еще она говорит, что нельзя пить с подчиненными, что друзья должны быть ровней, или выше тебя, тогда ты сможешь что-то получить и от них, а не только отдавать.
Все ищут во всем выгоду. И все пытаются воспитывать Катю. Если бы еще знать, кто прав!
Она возвращалась из школы уставшая, брела по осенним лужам, не глядя под ноги. Тяжелая сумка с учебниками оттягивала плечо, но Катя перестала ее замечать.
В подъезде столкнулась с соседскими парнями, курили на лестнице. Увидев ее, загородили дорогу:
– О, кого мы видим!
– Ученица, отличница!
– Сколько пятерок нахватала! Еле сумку тащит!
Катя опустила голову, попыталась отшутиться и проскользнуть мимо них, не пустили:
– Ты что это, красивая, зазналась?
– Постой с нами, расскажи, как живешь!
Вздохнула обреченно:
– Нормально живу.
– А че не выходишь?
– Ей наша компания не нравится!
– Ребят, не выдумывайте, – возмутилась она, – куда выходить-то? В подъезде постоять?
– Небось мама с папкой заругают, ага?
– Вас небось тоже ругают, – усмехнулась Катя, – целыми днями ошиваетесь тут, окурки бросаете, ругаетесь, кому понравится?
Парни захохотали, загалдели разом: