— Вы и вправду хотели бы, чтобы я жила у вас, мэм? — спросила девочка очень серьезно.
— Да, Стелла.
— Я не могу жить у вас всегда, потому что у меня есть матушка Спригг, но я могу половину времени быть с вами, а половину — с матушкой Спригг.
— Мы подумаем об этом, — вмешался аббат, и больше в этот вечер ничего не было сказано.
Миссис Лорейн поговорила с аббатом, аббат с доктором, а доктор, собрав все свое мужество, обратился к отцу и матушке Спригг.
— Моя Стелла — маленькая служанка? — возмущенно воскликнула матушка Спригг. — Вы удивляете меня, доктор, как вы только могли об этом подумать? Мы воспитывали ее совсем не для этого, и я была бы вам очень обязана, если бы вы прекратили этот глупый разговор.
Отец Спригг раздумывал дольше и выразился куда категоричнее.
Но доктор, когда смог заставить их выслушать себя, объяснил, что хотя девочка и будет получать немного денег за свои услуги, но будет жить у миссис Лорейн не в качестве служанки, а как приемная внучка.
У нее будет совсем немного обязанностей: стирать пыль, мыть фарфор, расставлять цветы.
А миссис Лорейн взамен обучит ее хорошим манерам, чему она никогда не сможет научиться в Викаборо. Ее научат играть на клавикордах и искусству вести светскую беседу как на французском, так и на английском языках.
— А сколько же времени останется на занятия с вами, доктор? — требовательно поинтересовалась матушка Спригг.
Она думала, что поймала его, но доктор покорно ответил, что, если Стелла будет приходить к нему раз в неделю, он будет более чем счастлив.
— Я уже преподал ей самый лучший урок — действительную любовь к знаниям, — сказал он, — и одного дня в неделю будет вполне достаточно, чтобы поддерживать эту любовь.
Мысль о том, что его Стелла будет болтать по-французски и играть на клавикордах, как заправская леди, окончательно добила отца Спригга. Он был слишком добросердечен и напрочь лишен воображения, чтобы негодовать, как матушка Спригг, на преимущества, которые получит Стелла в результате разлуки с ними. Но матушка Спригг в конце концов тоже уступила. Она была прирожденной матерью, и хотя чувство собственности было сильно, любовь все же пересилила.
Вот так это и произошло, и за прошедшие шесть месяцев Стелла удивительно выросла — умственно и духовно.
2
Стелла закончила вышивать зеленого дельфина с золотыми плавниками, а миссис Лорейн подрубила фланелевую юбку и прилегла отдохнуть на софу, в то время как Стелла читала вслух французские басни из маленькой книжки.
Хорошо обученная доктором латыни, она осваивала французский с такой легкостью и начала говорить с таким безупречным произношением, что просто изумляла старую леди. Та не могла понять, как дитя фермеров могло быть столь способно в учебе, таким естественно утонченным и чувствительным, как этот ребенок.
Теперь она понимала, почему аббат, встретив однажды Стеллу, не мог больше потерять ее из виду. Стелла была сокровищем, которое, найдя однажды, держат очень крепко. Она была одной из тех немногих, кто является оправданием Всевышнего за создание человеческой расы.
Араминта вошла в комнату с бокалом вина для миссис Лорейн, кружкой молока для Стеллы и двумя кексами и сообщила, что нанятый экипаж ждет. Миссис Лорейн теперь по утрам изредка выезжала и в это утро намеревалась посетить богадельню в Кокингстоне, чтобы отвезти гостинцы для одного из ее обитателей.
Ей пришлось продать несколько драгоценностей, чтобы заплатить за эти поездки, но она считала, что это полезно для Стеллы. Иногда, как сегодня, поездка совершалась с благотворительной целью, и Стелла училась деликатно облегчать нужды бедных людей.
В другие дни они наносили светские визиты и, сидя безмолвно и неподвижно на стуле (поскольку молодые особы, участвующие в светской процедуре, должны быть увидены, а не услышаны), с руками, аккуратно сложенными на коленях, и ногами, прижатыми одна к другой на скамеечке для ног, Стелла с удивлением узнала, какие темы и как прилично обсуждать в светском обществе, и позже (от миссис Лорейн) еще и почему.
Это была единственная часть обучения, которая оставила ее холодной. Стелле представлялось невыносимо глупым, что можно обсуждать разрешение от бремени леди (в отсутствие мужчин), но ни в коем случае — овцы, и казалось совсем неправильным, что оживленная беседа считалась хорошим тоном, даже если речь при этом шла о скучных и дурацких вещах.
И разъяснения, которые дала ей миссис Лорейн по поводу этого феномена — мол, об овцах не говорят, потому что они существа низшие, а молчание расценивается как плохие манеры, так как это заставляет других людей чувствовать себя неловко, — показались девочке не совсем убедительными.
Она думала про себя, что все эти люди просто никогда не держали ягнят в Беверли-Хилл и не чувствовали себя на седьмом небе, сидя рядом с Солом в углу у камина, хотя он ничего при этом и не говорил. Несмотря на то, что в Стелле была часть, которая любила светское общество, другая ее часть всегда будет ощущать голод по здравому смыслу и спокойной тишине Викаборо.
Они немного перекусили и пошли наверх надеть шляпки, а Араминта добавила в корзину, наполненную пакетиками чая, мятными лепешками и сахаром, законченную нижнюю юбку. К большому удивлению миссис Лорейн, Араминта не выразила никакого негодования по поводу дополнительных забот, связанных с появлением в доме Стеллы. Она полюбила девочку, ей было по душе, что в доме снова звучат клавикорды, но больше всего ей нравилось, что рабочая шкатулка миссис Лорейн снова находится на своем прежнем месте, хотя теперь ею пользовалась Стелла, а не пожилая хозяйка.
Экипаж был нанят в «Короне и Якоре», и трудно было сказать, что в нем было старше — сам фаэтон с его проеденными молью диванными подушками, полуслепая белая лошадь, которая тянула его, или глухой возница в ливрее горчичного цвета с тусклыми пуговицами, который сидел на козлах.
Весь экипаж двигался так медленно, что впору было идти пешком, но в такое прекрасное майское утро это было даже приятно, так как открывалась возможность полюбоваться каждым цветком и деревом, мимо которого они проезжали. Сегодня верх экипажа был опущен, погода стояла теплая, так что только легкий плед покрывал их колени, а миссис Лорейн прихватила даже летний зонтик от солнца из серого шелка с золотой бахромой.
— Вы прекрасно выглядите, мэм, — сказала Стелла просто, и действительно, в серой накидке и бархатной серой шляпке, строгая и очень прямая, миссис Лорейн производила царское впечатление. Сама Стелла в новом зеленом плаще и зеленом капоре, украшенном маргаритками, держалась с полной достоинства грацией, невольно подражая своей благодетельнице и тоже являя собой приятное зрелище.
В то время как они медленно удалялись, Стелла оглянулась на небольшой белый домик с голубой входной дверью и медным дверным молотком и на сад, наполненный цветами, которые вились по стенам и издавали чудесный запах. Она посмотрела и на Торрское аббатство, и на источник святого Альфреда с его каменной аркой. Луга между деревушкой Торре и побережьем были яркими от лютиков и окаймлены лабазником.