Та, извинившись перед леди Далримпл за прерванный разговор, внимательно посмотрела на смятые перчатки Харриет, на ее платье и шейный платок Гриффина.
Он кашлянул в кулак.
— Надеюсь, никто не обидится, если я покину вас? У меня есть дела, которые требуют моего присутствия на Бедфорд-сквер. Нужно устроить тетушку.
Шарлотта повернулась к нему:
— Разумеется. В городской резиденции никто не останавливался уже несколько лет. Я сама должна была подумать об этом, я пошлю с вами Оджерса.
Он опустил голову.
— Если честно, я бы предпочел побыть несколько часов в одиночестве. — Разумеется, понять его смог бы только тот, кто был всю дорогу заперт в карете с тетушкой Примроуз и Эдлин, как в ловушке. Он предпочел бы идти до Лондона пешком, нежели слушать нескончаемую болтовню тети то по поводу его будущей жены, то по поводу Эдлин и ее первого выхода в свет, то по поводу ее опасений, что девочка из лондонских голубей сделает себе домашних птиц, как это случилось с воронами, облюбовавшими башни замка. А вот от компании юной гувернантки, которой удалось, пусть ненамеренно, развеселить его, он бы не отказался, глядя на перспективы сегодняшнего вечера.
— Эдлин будет хорошо у нас, — заверила его Шарлотта, когда они были уже в дверях.
— Надеюсь. Она… непростая девушка. Шарлотта понимающе улыбнулась:
— Если вы сомневаетесь в наших возможностях, то достаточно взглянуть на мисс Гарднер как на лучшее доказательство.
— Доказательство чего?
— Возможностей академии вернуть обществу заблудших овечек, от которых уже все отказались.
Гриффин не знал, что сказать. Уж кем-кем, а заблудшей овечкой мисс Гарднер ему точно не показалась. Она, по меньшей мере, скрасила его приезд сюда.
Шарлотта закусила губу.
— Что вы видите, когда смотрите на мисс Гарднер?
Он затруднялся ответить. Приятное лицо с озорными карими глазами? Испорченное платье? Он ответил, насколько мог, игриво:
— Бесспорно… хм… бесспорно, настоящую леди. — И это было совершенно безопасное заявление, как для него, так и для мисс Гарднер.
— Но ведь поначалу она доставила вам хлопоты? — строго спросила Шарлотта.
Он усмехнулся:
— Что ж, если и так, то я это заслужил.
Харриет расстегнула пряжки единственного дорожного чемодана, стоявшего напротив окна спальни. До нее только сейчас дошло, что Эдлин сама дотащила его до комнаты.
— Распакуем вещи, чтобы выгладить твою одежду? — спросила она.
Эдлин пожала плечами и словно призрак прошествовала к окну. Унылое серое платье девушки свисало с ее худой угловатой фигуры будто саван. Харриет поднаторела в тайных побегах учениц, поэтому она сразу распознала, что Эдлин прикидывает, как ей отсюда улизнуть, безопасно ли будет спрыгнуть из окна в сад.
— Ты сломаешь коленные чашечки, и может быть, позвоночник. Сбежать через сад стало невозможно с тех пор, как они спилили старый платан.
— Как вы узнали? — спросила Эдлин, присаживаясь на чемодан.
Харриет ответила не сразу. Она колебалась.
— Одна или две девушки пробовали испытать счастье.
Эдлин посмотрела на нее:
— И как далеко они смогли убежать?
— Только не вздумай никому говорить, что это я тебе сказала, но мисс Баттерфилд увезли на носилках домой, так что она даже не выбралась за пределы сада. Мисс Растон приземлилась на клумбу, после чего филодендроны долго еще не росли.
— А вы?
— А я уже выросла. — Харриет улыбнулась. — Спасибо, что спросила.
Эдлин встала с чемодана.
— Мне вообще-то все равно, распакуют когда-либо эти вещи или нет. — Она провела пальцами по стеклу. — А здесь всегда так много народу на улице во время дождя?
— Это еще что. — Харриет подошла к ней. — В Лондоне настоящая жизнь начинается после полуночи.
— А что люди делают в такой поздний час здесь?
— Кто-то играет на спинете, другие сидят у камина, а кто-то просто читает.
— Я уже ненавижу этот дом.
— Думаю, это нормально. — Харриет провела ладонью по стеклу. — И все же не стоит гулять по Лондону без сопровождения, если это то, о чем ты сейчас подумала.
— А вы согласитесь сопровождать меня? Я заплачу. — Эдлин неуверенно улыбнулась. Улыбка получилась не очень искренняя, и Харриет подумала, что девочка будет даже красивой, если не станет стараться походить на ходячего мертвеца. И еще ей придется раскошелиться на рисовую пудру, румяна и помаду из свеклы.
— Вы хорошо знаете, Лондон? — продолжила свои несмелые попытки Эдлин.
Лучше чем свои пять пальцев. Харриет знала Лондон от самых маленьких грязных улочек в Ист-Энде, где она появилась на свет, хотя никто не выдал свидетельства о рождении, чтобы доказать тот факт, что она вообще существует. Она знала речные доки, где работал ее отец, когда мог оторвать от лавки свою пьяную задницу. Она знала перенаселенный район, в котором прошло ее детство, и ближайшую к дому церквушку, и ворота приюта для малолетних, где она стояла под дождем полдня в ожидании, когда отпустят ее сводных братьев.
Вскоре ей пришлось познакомиться и с Уэст-Эндом, где среди элитных особняков в Мейфэре отец довершил ее уличное образование, когда показал, как нужно срезать кошельки у зевак.
— Я знаю город достаточно хорошо, чтобы тебе не пришлось скучать в моей компании, — сказала она уклончиво. — Как ученице академии, тебе не раз придется участвовать в увлекательных прогулках. Будут и библиотеки, и оперы, и…
Эдлин накрутила на палец черный локон, выставив напоказ обгрызенный ноготь. Ей явно было скучно.
— А мы увидим дуэли?
— Очень надеюсь, что нет. Поверь мне, нет ничего увлекательного в зрелище истекающего кровью мужчины. Кроме того, это незаконно. Но мы будем кататься на лошадях по паркам, танцевать на балах и ходить по магазинам на Бонд-стрит. Есть еще завтраки с шампанским, начинающиеся не раньше трех, а еще званые ужины…
— А что насчет Воксхолл-Гарденз?
— Дочери герцога нечего делать в местах с такой низкой репутацией.
— Я даже не уверена, герцога ли я дочь.
— Что ж, пусть племянница, — поправила себя Харриет. Она решила, что пора встретиться с Шарлоттой в холле внизу, чтобы поговорить с глазу на глаз. Дело не терпело отлагательства. — Пока ты отдыхаешь, я принесу тебе чай с тортом.
— Ага, и торта побольше.
— Вот и договорились.
— Мисс Гарднер?
У Харриет появилось плохое предчувствие, отчего мурашки побежали по спине. — Да?
— Оставьте поднос у дверей. Сегодня я не хочу больше с вами разговаривать.