– Теперь у тебя есть моя отметина, – насмешливо сказал он. – Останется навсегда. Не отвертишься.
Юля промолчала, даже не стараясь зажать рану рукой, она словно брезговала прикоснуться к коже, оскверненной его хвостом.
– Итак, – заговорил он, поигрывая хвостом. – Ты ведьма. По слухам, что дошли до меня, ты сильная ведьма. Я рад, что нашего полку прибыло. Теперь ты можешь говорить, но говори любезно.
– Я говорю, как умею, – вскинулась Юля. – Я только хочу сказать, что я не в твоей армии. Настоящие ведьмы никогда не имели к тебе отношения и не поклонялись тебе.
– Да?! – рассмеялся он. – А Кернуннос?
– Кернуннос, Пан, Янус, Таммуз – они не имеют никакого отношения к тебе, – сказала Юля, удивляясь тому, откуда она это знает. Но удивление быстро прошло: Юля поняла, что знает, и всё. Так положено. – Это инквизиторы и прочие психопаты стали отождествлять старых забытых богов с тобой, чтобы еще больше очернить ведьм. Как же, ведь ведьм обвиняли в прямой связи с тобой!
– А этой связи не было?
– Ее и сейчас нет. Просто ты захотел примазаться к ведьмовской славе. Договоры с тобой заключали не ведьмы, а жадные до денег и славы людишки.
– Ты слишком много знаешь обо мне, маленькая ведьма. А ведь я могу одним движением когтя раздавить тебя.
– Можешь. Но не раздавишь. Для чего-то я нужна тебе. Я сказала неточно. Я нужна тебе для…
– Помолчи пока! Еще не все собрались. Жертва приносится при полном собрании.
– Твой демон должен мне кое-что, – сказала Юля. – Волос моей подруги с ее жизнью.
– Я знаю, – усмехнулся сидящий на престоле. – Ты получишь его, как только всё пройдет как надо. Уж не думаешь ли ты, что я настолько глуп, чтобы отдать его тебе сейчас? Ты можешь сбежать…
– Сбежать? Ха, а такая мысль пока не приходила мне в голову. Откуда бежать? Из этих развалин?
– Это мой дворец. Летняя резиденция.
– Понятно. Послушай, кто там всё время шипит у тебя за троном? Что он бормочет?
Из-за трона вышел несколько смущенный трехголовый уродец, телом напоминавший скорпиона. Он поклонился сидящему на троне и неприязненно покосился на Юлю.
– Вот и первый гость, – сказал хозяин. – Входи, Сонтуэль, и будь благословен моим благословением.
Тут распахнулись двери, доселе бывшие невидимыми, и из них выступило восемь демонов:
– Входи, Одруэль!
– Входи, Аррикан!
– Входи, Лотмэль!
– Входи, Томаррец!
– Входи, Хотиэль!
– Входи, Умираз!
– Входи, Авендэль!
– Входи, Этокоэль!
Каждого демона сидящий на престоле приветствовал по имени и кланялся легким движением рогов. А Юля вдруг поняла, что она должна запомнить имена этих уродливых демонов: ибо знать имя – наполовину победить.
– Вот она, – сказал сидящий на престоле, как будто демонам было непонятно, что Юля и есть героиня их маленькой несимпатичной сходки.
Тут же раздались нестройные выкрики:
– Пусть прольется ее кровь!
– Принесем жертву!
– Вызовем его!
– Вызовем его? – шепотом повторила Юля. – Значит, рогатый тут всё-таки не самый главный. Есть тот, кто поглавнее. Интересно, зачем он им?
Демоны Аррикан и Лотмэль, у которых было по четыре человеческих руки, подскочили к Юле и сорвали с нее одежду. Подергали ее за хвост (очень неприятно!) и крикнули:
– Натуральная ведьма! Ему понравится!
– Положите ее на стол, – распорядился рогатый.
Юлю подхватили всем скопом и довольно-таки неудобно положили на стол. Юля ощутила спиной (и не только спиной) холод мраморной поверхности и немного подрожала, привыкая. Единственное, к чему она не могла привыкнуть, – это холод, исходящий от чаши. Чаша словно звала ее, притягивала, привораживала…
– Я не позволю им себя убить… и… и сделать какую-нибудь гадость тоже не позволю.
Но стол словно приклеил ее к себе. К тому же демоны Томаррец, Умираз, Одруэль и Аррикан крепко держали Юлю за руки и за ноги.
Рогатый сошел с престола и взял чашу. Юля впервые ощутила приступ настоящего, животного страха.
– Во имя бога нашего, бога истинного, непреходящего! – вскричал нечистый. – Во имя бога заброшенных перекрестков и забытых дорог да прольется кровь ведьмы в чашу черной ночи венчания!
Один из его когтей превратился в зеркально блестящий нож. Этим ножом он сделал глубокий надрез над правой грудью Юли. Тут же подставили чашу, и кровь заструилась в нее.
– Нет! – забилась Юля в цепких лапах демонов. – Да вернется кровь в тело, а чаща зла да расколется!
И произошло по словам ее: текущая кровь втянулась под кожу, рана исчезла, а чаша, которую дьявол держал в лапах, вдруг окуталась паром и с треском разлетелась на множество кусков.
Юля рванулась из когтей демонов и вдруг поняла, что ее никто не держит. Демоны валялись у нее в ногах, словно нашкодившие щенята, и скулили, скулили от страха!
Юля соскочила со стола, навстречу ей тянул лапы главный мучитель…
– Прочь! – крикнула Юля. – Нет тебе части со мной!
И вдруг всё словно перевернулось, словно по времени и пространству прокатился асфальтовый каток, сминая и перемалывая всё на свете. Юля увидела, что сидит в какой-то комнатке, напоминающей процедурный кабинет в какой-нибудь заштатной поликлинике. И Юле кажется, что всё это с ней уже было, только она была другим человеком…
Напротив Юли сидит усталый и невзрачный мужчина. На нем поношенный спортивный костюм и стоптанные кеды. Еще спортивная шапочка с надписью «Олимп» довершает портрет. Эта шапочка почему-то ужасно смешит Юлю, она еле сдерживается, чтобы не засмеяться. Потом заглядывает в глаза мужчины, и смеяться ей больше не хочется.
– Ю-у-уля, – тянет мужчина. – Сдай анализззз!
Рот мужчины вытягивается с этим «ззз» и превращается в хоботок. Юля отшатывается, мечется по кабинету, но двери нет, некуда бежать, да и нечем защититься. Мужчина ставит ей подножку, Юля падает и с размаху впечатывается лицом в стену. Пока она приходит в себя, она чувствует, как жуткий хоботок проколол кожу, и…
Всё снова меняется. Стена перед Юлей проваливается. И она видит, что упала не куда-нибудь, а в некое подобие монастырской кельи. В полукруглые окошки светит какой-то осенний свет; всё желтовато-медовое в этом свете, и Юля не сразу различает, что в келье кто-то сидит.
– Поднимайся, девочка, – говорит Юле высокий и красивый женский голос. – Поднимайся. Ты достаточно сильна для этого.
Юля встает и прежде всего оглядывается. Ничего. За ее спиной крепкая стена.