Я стараюсь держать свою винтовку в большом секрете. Она у меня под мышкой, как костыль.
Кстати, на мне всего одна тапочка. Вторую я где-то потеряла.
Портье во фраке с золотыми галунами даже не смотрит на меня.
О, что стало с моими волосами! Я вижу свое отражение в начищенной до блеска металлической дощечке с надписью "Конгресс отель". Прохладный ночной ветер превратил мою чудесную прическу в какое-то волокнистое безобразие.
* * *
Перенесемся ко мне, стоящей у конторки портье в "Конгресс отеле".
Я старательно строю глазки. Говорят, первое, на что человек обращает внимание в незнакомце, так это на его глаза. На меня устремляются взгляды нескольких человек. Один из них скорее всего ночной проверяющий. Второй, наверное, управляющий, третий - администратор. Первое впечатление всегда играет весьма важную роль.
При помощи дыры - верхней части моего горла, высовывающегося из нее языка и всего, что вокруг них, я произношу:
- Гех керк гахк га ик.
Наверное, мои глаза смотрятся восхитительно - все пялятся на них как зачарованные.
Вероятно, в какой-то момент я чисто машинально кладу винтовку на конторку портье. Она лежит, глядя в пустое пространство.
Управляющий в блейзере темно-синего цвета делает шаг в мою сторону. На его груди - маленькая медная пластинка с указанием имени "мистер Бокстер".
Он говорит:
- Мы можем отдать вам все деньги, которые лежат в выдвижном ящике, но никто из присутствующих не в состоянии открыть сейф в офисе.
Теперь ствол винтовки смотрит на медную пластинку на груди мистера Бокстера. И все обращают на это внимание.
Я щелкаю пальцами и, указывая на лист бумаги, жестом прошу подать его мне. Потом беру в руку ручку для посетителей, прикрепленную к конторке цепочкой, и пишу:
в каком номере живут сестры рей? не вынуждайте меня стучать в каждую дверь на пятнадцатом этаже. Как-никак, сейчас середина ночи.
- В номере 15-Г, - поспешно отвечает управляющий и протягивает мне в обеих руках наличные, которые я не просила. Потом подается вперед и услужливо сообщает: - Лифт находится справа от вас.
Перенесемся в тот момент, когда я становлюсь Дэйзи Сент-Пейшнс. Мы с Бренди только-только познакомились. Я взяла в магазине замороженную индейку. Я целое лето ждала, когда кто-нибудь спросит, что случилось с моим лицом. Бренди я рассказала все.
Бренди усадила меня на свой стул, сиденье которого еще хранило тепло ее задницы. Бренди дала мне новое имя. Имя из будущего. Дэйзи Сент-Пейшнс. И сделала меня наследницей дома Сент-Пейшнс - суперсалона высокой моды. Ее никогда не интересовало, как меня звали до встречи с ней.
Бренди, она говорила и говорила. Нам уже не хватало свежего воздуха, настолько долго Бренди говорила. Под словом "нам" я подразумеваю не только себя и ее, я веду речь о целом мире. Всему миру уже не хватало свежего воздуха, вот как долго говорила Бренди.
Ее речь повлияла, наверное, даже на состояние бассейна реки Амазонки.
- То, кем ты являешься в тот или иной момент, - сказала Бренди, - всего лишь фрагмент истории.
В чем я сильно нуждалась, так это в новой истории.
- Позволь мне сделать для тебя то, - попросила Бренди, - что для меня сделали сестры Рей.
Покажи мне бесстрашие.
Вспышка.
Покажи мне смелость.
Вспышка.
* * *
Итак, перенесемся ко мне, к Дэйзи Сент-Пейшнс, поднимающейся наверх в лифте "Конгресс отеля". К Дэйзи Сент-Пейшнс, направляющейся к номеру 15-Г по широкому, устланному ковровыми дорожками коридору.
Дэйзи стучит в дверь, но ей никто не отвечает. До нее доносятся звуки музыки "ча-ча-ча".
Спустя некоторое время дверь отворяется на расстояние шести дюймов. И останавливается, удерживаемая цепочкой.
В шестидюймовом пространстве между ней и косяком одна над другой появляются белые лица, намазанные увлажняющим кремом, - лица Китти Литтер, Софонды Питере и жизнерадостной Вивьен ВаВейн.
Их коротко остриженные головы покрыты плоскими заколками для волос и шапками-париками.
Сестры Рей.
Кто есть кто, я не знаю.
Королевский тотемный столб в пространстве между дверью и косяком говорит, обращаясь ко мне:
- Не отбирай у нас ее несравненное величество.
- Она - все, чем наполнены наши жизни.
- Мы не сделали еще и половины того, что планировали с ней сделать.
Из складки в моем пеньюаре я вытаскиваю винтовку. Дверь тут же захлопывается. Я слышу бряцанье звеньев цепочки.
Дверь открывается настежь.
* * *
Перенесемся в одну из ночей в пути, не знаю точно, в какое место, Вайоминг или Монтану. Сет утверждает,
что в момент рождения родители становятся для тебя Богом. Ты обязан им жизнью, и у них есть право тобой управлять.
- А достигая половой зрелости, ты превращаешься в сатану, - говорит он. - Потому что в тебе появляется желание познать нечто лучшее.
Перенесемся в тот момент, когда я прохожу вовнутрь номера 15-Г. Вокруг меня светлая мебель, сигаретный дым, музыка "ча-ча-ча босса-нова" и порхающие сестры Рей в нейлоновых комбинациях. С их плеч то и дело спадает то левая, то правая бретелька.
Мне не остается ничего другого, как направить на них ствол винтовки.
- Мы знаем, кто ты такая, Дэйзи Сент-Пейшнс, - говорит одна из них, закуривая сигарету. - В последнее время все речи Бренди исключительно о тебе и о твоем лице.
В комнате повсюду расставлены большие, большие керамические пепельницы, покрытые глазурью. Они настолько большие, что выбрасывать из них пепел и окурки можно, наверное, не чаще, чем раз в пару лет.
Та из сестер, что закурила, протягивает мне руку с длинными пальцами и фарфоровыми ногтями и говорит:
- Я - Пай Рей.
- А я - Ди Рей, - сообщает вторая, стоящая у проигрывателя.
Та, что с сигаретой, поясняет:
- Это наши сценические имена. - Она указывает на третью Рей, сидящую на диване и уплетающую из картонной коробки какое-то китайское блюдо, приготовленное в ресторане. - А эту мисс, которая ест столько, что скоро разжиреет, можешь называть Гон Рей.
Гон Рей открывает рот, набитый тем, чего видеть никому не захотелось бы, и говорит:
- Тебе очень приятно с нами познакомиться, не сомневаюсь в этом.
Размахивая рукой с сигаретой, Пай Рей восклицает:
- Королеве не нужны твои проблемы, по крайней мере сегодня.
Она говорит:
- Мы - семья, в которой нуждается наша супердевочка.