— Если она умерла, ее можно съесть, — говорит Мисс Америка. — Кто мертвый, тот — пища. — Она стоит на верхней ступеньке лестницы, держась за позолоченные перила. Другой рукой она держится за живот. — Она бы вас съела. — Перила поддерживают золоченые пухленькие купидоны. Мисс Америка говорит: — Она была бы не против. Даже наоборот.
И Граф Клеветник говорит:
— Переверните ее на живот, если вам так будет легче. Чтобы не видеть ее лица.
И мы ее переворачиваем, и Повар Убийца встает рядом с ней на колени и задирает в несколько приемов ее многочисленные юбки и нижние юбки, муслин и кринолин, обнажая желтые хлопчатобумажные трусики, провисающие на ее плоской, бледной заднице.
Он говорит:
— Вы уверены, что она умерла?
Мисс Америка наклоняется и прикладывает два пальца к ссохшейся шее Товарища Злыдни, под высоким кружевным воротником, к синюшно-белой коже.
Повар Убийца наблюдает за ней, стоя на коленях, сжимая в руке обвалочный нож, стальное лезвие длиной с палец. Другой рукой он придерживает ворох белых и серых кружев, желтый муслин, бессчетные нижние юбки и просто юбки. Он говорит, глядя на нож:
— Может, стоит его простерилизовать?
— Ты же не аппендикс ей вырезаешь, — говорит Мисс Америка, по-прежнему прижимая пальцы к синюшно-белой шее. — Если это тебя беспокоит, можно прожарить его получше. Ну, мясо…
Как те счастливцы из группы Доннера [5] , говорит Граф Клеветник, продолжая что-то карябать в своем блокноте. Или регбисты из Южной Америки, когда их самолет совершил вынужденную аварийную посадку в Андах в 1972 году. Впрочем, им повезло больше, чем нам. На них «работала» сама погода. Было холодно. Мясо замерзало и не успевало испортиться. Когда кто-нибудь умирал, у них было время обсудить все аспекты приемлемого человеческого поведения. Тело просто закапывали в снег, пока голод не отметал любые моральные терзания
Здесь все-таки не так холодно, как в морозилке. Даже в подвале, где лежат тела Леди Бомж, мистера Уиттиера и Герцога Вандальского, запеленатые в бархат. Если мы не съедим ее прямо сейчас, пока бактерии внутри у Товарища Злыдни не приступили к собственной трапезе, мы упустим возможность. Она начнет разлагаться и станет для нас бесполезной. И сколько бы ее ни выдерживали в микроволновой печи, это отравленное мясо будет уже непригодно в пищу
Так что если мы будем мяться — если мы не разделаем ее прямо здесь и сейчас, на этом ковре с золотыми цветами, рядом с диваном, обтянутым гобеленовой тканью, под хрустальными бра в холле у балконов второго яруса, — завтра умрет кто-то из нас. Или послезавтра. И Повар Убийца разрежет на нас белье своим обвалочным ножом и обнажит наши тощие бедра и сморщенные плоские ягодицы синюшно-белого цвета. Посеревшие ямочки под коленями
Кто-то из нас: просто мясо, которое скоро испортится
На одной плоской ягодице из-под завернувшихся трусиков выглядывает татуировка — цветущая роза. Как она и говорила, Товарищ Злыдня
Эти регбисты, потерявшиеся в Андах. Собственно, это в их книге Повар Убийца прочел, что ягодицы срезают в первую очередь
Мисс Америка отнимает пальцы от холодной шеи и выпрямляется. Дует на пальцы, словно согревая их своим дыханием, потом быстро-быстро трет ладонью о ладонь и прячет руки в складках юбки
— Злыдня мертва, — говорит она.
Обмороженная Баронесса у нее за спиной идет к лестнице вниз. Ее юбка шуршит, волочась по ковру, ее голос уносится прочь вместе с ней. Она говорит:
— Пойду принесу тарелку или какое-нибудь блюдо. — Она говорит: — Очень важно, как подавать еду. — С тем она и уходит.
— Так, — говорит Повар Убийца. — Кто-нибудь, подержите уже эти юбки. — Он отодвигает локтем ворох жесткой материи и юбок, которые норовят упасть вниз и мешают ему приступить к делу.
Граф Клеветник перешагивает через тело и встает над ним, широко расставив ноги, лицом к ногам трупа. К ногам в волнистых линиях вен, в белых носках до середины икры и красных туфлях на каблуках. Граф Клеветник сгребает все юбки в охапку и приседает на корточки. Вздохнув, он садится задницей на лопатки мертвой Товарища Злыдни. Его колени торчат вверх, в потолок, руки совсем потерялись в ворохе ткани и кружев. Маленький сетчатый микрофон выглядывает из кармана его рубашки. Огонек ЗАПИСЬ светится красным.
И Повар Убийца кладет одну руку на бледную ягодицу и натягивает на ней кожу. Другой рукой он проводит ножом сверху вниз. Словно рисует прямую линию на синюшно-белой заднице Товарища Злыдни — тонкую линию, которая становится все толще и четче по мере того, как нож скользит дальше. Параллельно щели между ягодицами. На белой коже разрез кажется черным, потом — черно-красным, пока алые струйки не проливаются на юбки внизу. Руки Повара Убийцы все измазаны в красной дымящейся крови. Он говорит:
— А что, у мертвых кровь и должна течь так сильно? В ответ все молчат.
Раз, два, три, четыре, где-то совсем в другом месте Святой Без-Кишок шепчет:
— Помогите!
Локоть Повара Убийцы ходит вверх-вниз, пока он пилит жилистое алое месиво. Своим маленьким ножиком. Самая первая прямая линия давно потерялась в красном рагу. Поднимается пар. В холодном воздухе разливается запах крови, пропитавшей тампон, запах женской уборной. Повар Убийца прекращает пилить и поднимает руку, в которой сжимает ошметок чего-то красного. Он не смотрит на то, что держит. Его взгляд прикован к алому пятну посреди сугроба из белых юбок. К этому большому цветку, исходящему паром — здесь, на ковре в холле у балконов второго яруса. Повар Убийца встряхивает алый ошметок у себя в руке. То, на что он не может смотреть. Кусок, истекающий темно-красным соком. Он говорит. Повар Убийца:
— Возьмите это. Кто-нибудь… Ничья рука не протягивается вперед. Ее роза, татуировка: вот она, в самом центре куска. По-прежнему не глядя на эту штуку у себя в руке. Повар Убийца кричит:
— Возьмите!
Шелест сказочной парчи и атласных юбок — Обмороженная Баронесса вновь с нами. Она говорит:
— О Господи…
Под сочащийся алый ошметок подставляют тарелку, и Повар Убийца роняет его туда. Теперь, на тарелке, это уже мясо. Тонкий кусок для бифштекса. Или для отбивной котлеты. Похожий на тонкие полоски мяса, которые в витринах мясных отделов обозначены как стрип-стейки.
Локоть повара-убийцы вновь ходит вверх-вниз, рука пилит. Другой рукой он вынимает алые обрезки, кусок за куском, из красной дымящейся сердцевины этого большого белого цветка. Бумажная тарелка уже не выдерживает их тяжести и начинает сгибаться пополам. Красный сок проливается с одного края. Баронесса идет за второй тарелкой. Повар Убийца наполняет и ее тоже.