— Я долго пытался разгадать смысл пророчества восьмого астролога. Оставленные им записи столь же бесценны, сколь туманны.
— Но скажите, пожалуйста, — вежливо спросила Отулисса, — почему этот астролог покинул Двор Дракона?
— Здесь мы снова сталкиваемся с вещами, которые трудно объяснить. Должно быть, наши законы и обычаи должны казаться вам странными… Все произошло во время восьмого правителя Дракона. Именно в это время в нашем царстве появился первый хрит, которого тогда звали Тео, а впоследствии стали называть Теоцзы. Он испытывал глубочайшее отвращение к опустошительным войнам, однако Двор Дракона показался ему абсолютно пустым и бессмысленным местом. Но гений нашего первого хрита позволил найти применение этой бесцельности. С тех пор Двор Дракона, со всей его нелепой пышностью и безумными роскошествами, дает драконовым совам видимость власти. Сокровища и драгоценности ослепляют и отвлекают тех, кто мог бы искать власти с недобрыми намерениями. Не нужно убивать боевыми когтями того, кого можно обезвредить роскошью. Дворец стал для своих обитателей тюрьмой, но разве кто-то может назвать его так? Теоцзы окружил драконовых сов еще большей пышностью. Он отговорил их от охоты, сказав, что они слишком прекрасны для столь низкой забавы. Правители не охотятся — это работа для слуг. Теоцзы наводнил дворец прислугой, готовой исполнять любой каприз царственных повелителей. Это был чрезвычайно мудрый способ отвлечь драконовых сов и обезопасить наиболее грозных врагов, появившихся в нашем царстве следом за Тео. Это были древние порождения зла, одержимые безумной жаждой власти, но Теоцзы сумел сосредоточить их всех во дворце Панцю.
«Древние порождения зла, — повторил про себя Копуша. — Хагсмары?»
— Когда под влиянием Теоцзы двор полностью переменился, — продолжал хрит, — последний, восьмой, и лучший астролог с радостью покинул дворец и переселился в совитель, где Теоцзы стал нашим мудрым и глубоко уважаемым наставником и настоятелем. Восьмой астролог был одарен свыше. Во времена Теоцзы он сделал множество важных предсказаний о будущем. Но смысл некоторых из них до сих пор остается неясным для нас.
Отулисса до боли в глазах всматривалась в лежавшие перед ней документы, время от времени делая быстрые пометки на листе пергамента.
Никогда в жизни ее мозг не работал так напряженно. В мигающем свете масляной лампы она снова и снова скользила глазами по строчкам документов. Ей удалось расшифровать несколько слов, но они были лишь фрагментами головоломки и ничего не значили сами по себе. Отулисса тщетно рылась в памяти, выискивая похожие слова на старом кракиш. Она всегда гордилась своими логическими способностями и лингвистической одаренностью, но на этот раз у нее было ощущение, будто она колотится о стену — причем совершенно непроницаемую. Она с гораздо большим удовольствием погрузилась бы в изучение «Книг Тео», однако хрит настоятельно просил как можно быстрее расшифровать бумаги восьмого астролога. Он предчувствовал близость какой-то страшной опасности. Отулисса еще ниже склонилась над страницей.
— И тогда они…
В желудке у нее все сжалось. В этот миг миссис Плитивер вдруг подняла голову и зашипела. Это был сигнал тревоги, который издают слепые домашние змеи в случае опасности. Два пику влетели в Дупло Духовного Совершенствования и быстро заговорили на чжоученьском. Хрит повернулся к Корину.
— Две совы с востока, воробьиный сычик и сипуха, летят сюда с красным флажком.
— С флажком?
— Красный флажок цюй-дуна Тенгшу. Это может означать только одно: нас предупреждают о готовящемся нападении!
— Эглантина! Примула! — ухнул Сорен, когда его сестра спустилась с неба в окно библиотеки, волоча за собой развевающийся красный флажок. Примула опустилась на стол рядом с документами, над которыми трудилась Отулисса. Обе путешественницы тяжело дышали, кашляли и жадно хватали клювами воздух, тщетно пытаясь заговорить.
— Захватотряд… Нира… — выдавила Эглантина. Затем слово взяла Примула.
— Они летят сюда. Как-то узнали про Реку ветра… и сюда… Но не от Бесс…
— Занять боевые посты! — скомандовал один из пику, и в тот же миг вся Гора времени задрожала от гула огромного гонга.
— Сюда! — прокричал хрит, вылетая в отверстие, через которое только что спустились Эглантина и Примула. Гости последовали за ним, и не успели они расправить крылья над шквальными ветрами, как увидели над дальней грядой зубчатых горных пиков отряд из двенадцати или пятнадцати сов, вооруженных боевыми когтями, грозно сверкавшими при свете почти полной луны.
Желудок у Корина замер. «Этого не может быть. Не может быть!»
Но глаза его не обманули. Его мать Нира, с перечерченным шрамом белоснежным лицом, озаренным светом звезд, неслась сквозь свирепые ветра, выставив вперед сияющие боевые когти.
Сорен моргнул и судорожно втянул в себя воздух. Он тоже увидел это светящееся в ночи лицо, однако ему почудилось в нем нечто жутко знакомое. Почему одна сторона этого лица сияет таким нестерпимым блеском?
— Это же маска Клудда! — прошептала Гильфи похолодевшим от изумления голоском. — Она надела маску Клудда!
Клудд, супруг Ниры и отец Корина, носил металлическую маску, чтобы скрыть свое изуродованное в битвах лицо. Но зачем Нире скрываться под маской? Неужели она тоже ранена? Мысли Корина вернулись в то время, когда он был юным птенцом, жившим со своей овдовевшей матерью в каньонах. Он тогда был мал и доверчив, он не догадывался о злобной природе своей матери и верил в то, что дядя Сорен убил его отца Клудда. Корин присутствовал на Последней церемонии в пещере, где был убит Клудд. До самой смерти он не забудет ту ночь. Именно в той пещере, где были преданы огню кости его отца, Корин открыл в себе способность читать пламя, и во время первого огненного озарения ему стала открываться ложь — вся та ложь, которой окружила его мать.
— Это захватотряд! — завизжала Эглантина, опускаясь на каменный выступ совители. — Но мы уже отправили весточку на Великое Древо!
На заднем плане Корин слышал до странности спокойный голос хрита, отдававшего приказания своим пику. Вокруг него кружком расселись его ближайшие помощники и советники. Один из них, пятнистая сова с бирюзовыми перьями, усыпанными чернильно-синими крапинками, перевел слова своего наставника:
— Когда хрит подаст сигнал к цзун-цюй, первый из наших даников вылетит вперед.
— У нас нет даже боевых когтей! — прошептал Сорен.
— Масло яков! — воскликнула Отулисса и, слетев вниз, схватила в когти один из пылающих расщепленных на конце факелов.
— Сражаться надлежит тем, чем располагаешь, — спокойно сказал хрит. — Дыханием цюй, маслом яка или энергией, сконцентрированной в точке цзы.
Затем раздался громкий гулкий звук, очень похожий на звон гонга ветра, который они слышали по пути в совитель, когда ветер протискивался сквозь узкую расщелину в горах.