Зажав правой рукой тонкую рану на левой ладони, Велемир тяжело опустился, почти упал на лавку рядом со столиком.
— Я знаю, где он… Почти… Храм Солнца в… в Русколани… так и думал… в сердце язычества… но почему пещера… не понимаю…
С дальней полати поднялась фигура в меховой лохматой дохе без рукавов. Круглая, коротко стриженная голова казалась маленькой по сравнению с мощными плечами и пологой, как у профессионального борца, короткой шеей. Огоньки свечей вытянулись и задрожали, закоптили черными тонкими струйками от движения воздуха. А на стене напротив выросла огромная, похожая на медвежью, тень.
— Я знал, что Мара поможет.
Это был не голос, а почти рык. На таких низких нотах перекатывался глубокий приглушенный тембр.
Фигура приблизилась к жрецу, остановилась рядом, протягивая в мощной руке деревянную уточку-чашу, доверху наполненную сладким вином.
— Выпей, Велемир, — сказал Бер. — Выпей. Зря ты, что ли, на сухом корме почти месяц, как птичка сидел…
— Перед обрядами чистоту нужно блюсти… и пост… — тихо, почти без выражения проговорил жрец.
— Вот-вот, я и говорю… Теперь то, чай, можно? — в басе Медведя слышалось рвущееся наружу торжество. — По такому случаю?!
— Медведь, я не все еще сказал…
Медведь опустился рядом на лавку. Сунул в ослабшие пальцы Велемира чашу с терпко пахнущей коричневатой жидкостью.
— Ну, говори, — приказал он. — И пей. Ты мне нужен здоровый. Живой.
— Меня хранят боги. Но тебя…
— Что?
Жрец помолчал, совсем немного. Ясно было, что все равно придется сказать Беру то, что должно.
— Нельзя тебе брать идола, Медведь.
Страшный, не только звуком, но и неожиданностью, звериный рык заставил сильнее задрожать огоньки свечей, заметаться тени на стене.
— Что опять не так?!!
— Медведь, плохо будет, — тихо, но твердо повторил Велемир.
— Ты мне который уже раз охоту ломаешь?!!
— Не я, Медведь. Пророчества.
— М-ммм-р-рр-ррр…
Медведь закружился на месте, согнувшись, расплескивая крепкую медовуху из своего кубка. А потом кубок разлетелся осколками по дощатому полу, разбившись о стену сруба.
— Я не боюсь! Я! А ты чего все боишься?!!
В языческом поселении за бревенчатыми стенами теперь уже начиналась настоящая ночь. Не столько услышав, сколько почувствовав гнев и ярость Бера, притихли люди у костра, и девушка с русой косой сжала в кулачки вспотевшие от ужаса руки, спокойно лежавшие до этого на коленях.
Мгновенно вернулась дурнота, появившаяся после стычки с местными мужчинами. Ей до сих пор было плохо от их оскалов, от воспоминания о том, как они едят мясо, снятое почти сырым с огня, как предлагают его ей. Как она, с выпрямленной спиной, бледная и с горящими решимостью глазами, только молча мотает головой, отрицая то, что видит. Когда они захохотали, над лесом вдруг послышалось то ли завывание вьюги, то ли вой какого-то животного, может быть волка. Теперь же она слышала нечто, что было гораздо страшнее.
— Что ты видел? Говори.
Медведь, успокоившись, снова уселся подле Велемира.
— Говори, о чем напророчила твоя темная магия. Ты еще в прошлый раз рек, что это где-то в горах… Так — в каких? Где?!
— Теперь знаю в каких. Нет сомнений…
Жрец поднял голову. Взглянул выцветшими, как зимнее небо, зрачками в черные, смородиновые глаза Бера.
— Он там, в древнем оплоте Руси, в Русколани… Там, где река Смородина остановила свой бег, где Калинов мост исчез из яви… И лучше бы всему так и оставаться, Бер…
Но Бер не дослушал. Вскочил с лавки, поднял руки над головой, потрясая большими, как палицы, кулаками — не то торжествующе, не то угрожающе.
— Слава богам!!
— Подожди славить богов, свет мой.
— О чем ты, друг?! Я должен взять его. Должен! Только Велес может приказывать божествам мести, только он в помощь нам сейчас, когда русского духа скоро совсем на этом свете не останется!
— Да? А не потому ли ты хочешь его так сильно, что Велес древние клады хранит? Не потому ли, что он безграничную власть и богатство дарует владеющему идолом?
— Ни власть, ни богатство русским людям не помешают! Сколько можно в нищете и забвении прозябать великому народу?!
— Тот народ от того, может, и велик, что… не даром в свое время предки наши закрыли ход в навь, и спрятали идола.
— Что ты хочешь сказать?
— А вот что: Велесово богатство — что замкнутый круг. Змея, пожирающая свой хвост.
— Что это значит? Говори понятно, я в твоих присказках ни лешего не понимаю…
— Это значит… — жрец задумался на минуту, ища слова, понятные Медведю. — Это значит, что он дарует богатство, и он же отнимает радость от него. И так по кругу…
— А раз по кругу, — Бер упрямо покачал коротко стриженной головой. — Раз по кругу, то… Тогда, значит, было время прятать его. А теперь пришла пора находить!
Жрец промолчал, отпив из чаши небольшой глоток вина. Устало прикрыл водянистые, выбеленные глаза.
— Ты одержим мороками, Медведь. Ты хочешь мстить…
— Да. Хочу. И отомщу, не сомневайся.
— …только вот местью сейчас — особенно сейчас! — можно испортить то, что только-только начало подниматься из пепла, как волшебная птица. Нужно ждать. Возрождать традиции, чтобы постепенно, исподволь возвращался на землю…
Медведь нетерпеливо поднял руку, заставляя Велемира замолчать. Взгляд его изменился, выражение лица сделалось живым и требовательным.
— Лучше скажи… ты нашел жертву? Мне нужны люди. Скоро — не успеешь оглянуться — Масленица. И тогда — что? Еще четыре года ждать?
— Лучше бы подождать, — с надеждой, быстро сказал Велемир.
— Ну, да. Ты бы всю жизнь ждал!
— Да, так. И знаю — кара сама находит виновных, а вмешиваться в Макошину пряжу — только зло творить.
— Что же она не нашла их, эта твоя кара, за девятьсот лет? — Медведь сокрушенно покачал круглой головой. — Нет, жрец. Боги забыли о нас, потому что мы забыли о них.
Велемир молчал. И тогда Медведь подошел к нему, наклонился, дотронулся короткими пальцами до амулета на груди у жреца.
— Вот, смотри, — он приподнял амулет на широкой жесткой ладони. — Сам ведь знаешь. Христиане и иудеи… они даже звезду Велеса в гексограмму каббалистическую переиначили, а потом вообще — в Печать Соломонову! Ха! Будто до них на земле ничего не было! Да за один священный серп Морены, что был занесен над страной столько лет, — нужно мстить. Сейчас на реставрацию убрали этих рабочего с колхозницей, да скоро грозятся обратно вернуть… Ну, ничего, небось не успеют… Только мне нужны помощники. Молодые, сильные и преданные…