Хорошо, подумал Роф. Глимера продемонстрировала свой талант в трусливости, отчего на один повод для беспокойства становилось меньше.
– Спасибо за то, что пришел, сынок.
Сэкстон понял эти слова правильно, закрыл свой портфель, еще раз поклонился и повернулся, чтобы уйти.
– Сынок?
Сэкстон остановился и развернулся обратно:
– Да, мой господин?
– Тебе ведь пришлось долго уговаривать своего босса пойти на это, правда? – Ответом послужило скромное молчание. – Тогда получается, что ты дал ему хороший совет, и я верю, что ни ты, ни твой босс не видели и не читали того, что лежит в конверте. Но умный понимает с полуслова. На твоем месте я подыскал бы другую работу. Все ухудшится, прежде чем пойти на поправку, а отчаяние порой превращает в дерьмо даже самых честных людей. Один раз они уже отправили тебя в пасть льва. И сделают это снова.
Сэкстон улыбнулся.
– Если вам когда-нибудь понадобится личный адвокат, дайте мне знать. После всех имущественных дел и курсов по составлению родословных, что были у меня с этого лета, я с нетерпением желаю расширить сферу деятельности.
Еще один поклон и парень твердым шагом и с высоко поднятой головой вышел вслед за айЭмом.
– Что там, Ви? – спокойно спросил Роф.
– Ничего хорошего, мой господин. Ничего хорошего.
Когда зрение Рофа вернулось в его обычное, не сфокусированное и бесполезное состояние, последнее, что он видел более-менее ясно, это то, как ледяной взгляд Ви застыл на Ривендже.
Когда с кладбища «Сосновая роща» выехала полицейская машина без каких либо опознавательных знаков, Лэш полностью сосредоточился на симпате, чье присутствие обозначилось где-то внутри за воротами.
– Убирайтесь отсюда, – приказал он своим людям.
Он дематериализовался обратно к могиле умершей в задней части…
Крик был беспредельно, по-оперному высок, сопрано, теряя контроль над голосом, взлетало все выше и выше, пока не сорвалось на визг. Приняв форму, Лэш даже расстроился, что пропустил главное веселье... потому что, на это стоило бы посмотреть.
Грэйди лежал на спине, штаны спущены, кровь сочилась из многочисленных ран, особенно из свежего надреза на животе. Он был еще жив, и медленно ворочал конечностями, напоминая полудохлую муху на нагретом солнцем подоконнике.
Рядом с ним поднялась с корточек его убийца: та сука с короткой стрижкой из ЗироСам. И в отличие от умирающей мухи, которая сейчас не думала ни о чем, кроме собственной гибели, женщина сразу почувствовала, когда на сцене появился Лэш. Она резко развернулась и приняла боевую стойку, ее лицо стало сосредоточенным. Она крепко сжала в руке нож, ее бедра напряглись, а твердое тело приготовилось к броску.
Она была охрененно сексуальна?. Особенно когда нахмурилась, узнав его.
– Я думала, ты умер, – сказала она. – И считала тебя вампиром.
Он улыбнулся.
– Сюрприз. Тебе тоже есть, что скрывать, не так ли?
– Нет, ты никогда мне не нравился, и с тех пор ничего изменилось.
Лэш покачал головой, откровенно разглядывая ее тело.
– Тебе очень идет кожа, ты знаешь об этом?
– А тебе бы пошла гипсовая повязка.
Он засмеялся:
– По больному бьешь.
– Этого и добивалась. Что дальше, додумывай сам.
Лэш улыбнулся, но его в голове пронеслись яркие образы, от которых член мгновенно затвердел, и он знал, что женщина должна была их почувствовать: Лэш представлял ее, стоящую перед ним на коленях, со своим членом у нее во рту, он руками держит ей голову и глубоко трахает в рот, пока она не начинает давиться.
Хекс закатила глаза.
– Дешевое. Порно.
– Неа. Наш. Будущий. Секс.
– Прости, но Джастин Тимберлейк не в моем вкусе. И Рон Джереми [158] тоже.
– Ну, это мы еще посмотрим. – Лэш кивнул в сторону человека, который перестал извиваться, будто застыв на морозе. – Боюсь, что ты кое-что мне должна.
– Если это колотая рана, то я только за.
– Это, – он указал на Грэйди, – принадлежало мне.
– Тебе надо пересмотреть свои вкусы. Это, – передразнила она его, – собачье дерьмо.
– Дерьмо – неплохое удобрение.
– Тогда предлагаю тебе лечь под розовый куст, посмотрим, что из этого выйдет.
Грэйди застонал, и они оба на него посмотрели. Ублюдок умирал, его лицо обретало цвет мерзлой земли, а кровь почти перестала течь из ран.
И тут Лэш увидел, что было у него во рту, и посмотрел на Хекс.
– Боже... Я бы мог серьезно влюбиться в такую женщину, как ты, пожирательница грехов.
Хекс вытерла лезвие об острый край надгробия, кровь Грэйди перешла с металла на камень, словно расплата.
– У тебя же есть яйца, лессер, так что смотри внимательно, что я сделала с ним. Или ты не хочешь сохранить при себе свой набор?
– Я другой.
– У тебя еще меньше, чем у него? Боже, какое разочарование. А теперь, прошу меня извинить, мне пора. – Она махнула в воздухе ножом и исчезла.
Лэш смотрел на то место, где она только что стояла, пока не услышал, как Грэйди слабо забулькал, словно вода, стекающая в водосток душевой.
– Ты ее видел? – спросил Лэш этого идиота. – Какая женщина. Тащусь от таких.
Последний вздох Грэйди вышел из отверстия в горле, потому что другого выхода не было – его рот был забит собственным членом.
Лэш положил руки на бедра и посмотрел на остывающее тело.
Хекс... он сделает все, чтобы их пути пересеклись снова. И он надеялся, что она расскажет Братьям о том, что видела его: живой враг – лучше уничтоженного. Он знал, что Братству будет очень интересно, как, черт подери, Омеге удалось превратить вампира в лессера, и в этом крылась лишь малая часть истории.
Последнее слово должно остаться за ним.
Лэш уходил в холодную ночь, поправляя штаны, и думая о том, что ему срочно нужно потрахаться. Он определенно был в соответствующем настроении.
* * *
Пока айЭм запирал входную дверь «Сала», Ривендж вложил в ножны свой ??красный меч и посмотрел на Вишеса. Брат смотрел на него недобрым взглядом.
– Ну и что там? – спросил Рив.
– Ты.
– Монтрег пытался сказать, что я ответственен за заговор с целью убить Рофа? – Не то чтобы это имело значение. Рив уже доказал, на чьей он стороне, зарезав ублюдка.