Хосе осмотрелся вокруг. Деревья, за которыми можно спрятаться. Фонари только на дороге. Ворота на ночь запираются.
Если бы только он задержался немного дольше... он мог бы остановить убийцу, прежде чем тот кастрировал Грэйди, накормил сукиного сына своей же плотью, а потом, несомненно, с удовольствием понаблюдал, как тот умирает.
– Проклятье.
На территорию въехал серый универсал, на водительской двери виднелся крест. Из него вышел парень с черным мешком в руке. Он торопливо приблизился к ним и сказал:
– Простите, я опоздал.
– Без проблем, Робертс. – Хосе похлопал судмедэксперта по плечу. – Мы хотим знать примерное время смерти, сообщи, когда выяснишь.
– Конечно, но только приблизительно. С расхождением часа в четыре.
– Любая информация от тебя будет просто чудесной.
Когда парень присел на корточки и принялся за работу, Хосе снова огляделся, а затем стал разглядывать следы ботинок на земле. Три разных вида, один из которых, наверняка, принадлежит Грэйди. Два других изучат криминалисты, прибытие которых ждали с минуты на минуту.
Одна пара неизвестных следов была значительно меньше размером, чем остальные.
И он был готов поставить на свой дом, машину и накопления на колледж для обеих дочерей, что они принадлежали женщине.
* * *
В кабинете особняка Братства, Роф сидел в кресле, выпрямив спину и мертвой хваткой вцепившись в его ручки. Бэт была в комнате вместе с ним, и, насколько он мог судить по ее запаху, была до смерти напугана. Здесь торчали и другие. Они разговаривали. Ходили.
Но из-за темноты перед глазами он ничего этого не видел.
– Хэйверс сейчас придет, – заявил Тор, стоя в дверях. Его голос прервал шум в комнате, как будто кто-то резко нажал на пульте кнопку отключения звука: голоса замолкли, все перестали даже двигаться. – Доктор Джейн сейчас говорит с ним по телефону. Они собираются привести его на машине скорой помощи, оснащенной светомаскировочным экраном, потому что так будет быстрее, чем, если за ним поедет Фритц.
Роф настоял на том, чтобы пару часов подождать, прежде чем позвать даже Дока Джейн. Он надеялся, что его зрение вернется. Все еще надеялся.
Вернее сказать, молился об этом.
Бэт казалась такой сильной, стоя рядом с ним, держа его за руку, пока он боролся с темнотой. Но какое-то время назад она извинилась и вышла. Когда она вернулась, от нее пахло слезами, хотя, несомненно, она уже вытерла их насухо.
Именно это и заставило его нажать на курок и вызвать белые халаты.
– Сколько ждать? – грубо спросил Роф.
– Приблизительно двадцать минут.
Когда воцарилось молчание, Роф знал, что братья были рядом. Он слышал, как Рейдж развернул очередной чупа-чупс. Как Ви щелкнул зажигалкой и выдохнул облако табачного дыма. Бутч жевал жвачку, от едва слышных, быстрых щелчков возникало ощущение, что его зубы выбивают чечетку. Здесь был Зи, в руках он держал Наллу, ее прекрасный, сладкий запах и воркование шли из дальнего угла комнаты. Даже Фьюри пришел, он решил остаться на день и сейчас стоял рядом со своим близнецом и племянницей.
Роф знал, что все они здесь... и все же, он был один. Совсем один, запертая глубоко в теле, заключенная в слепую тюрьму, душа.
Он наклонился, вцепившись в ручки кресла, чтобы не закричать. Он хотел быть сильным для своей шеллан и для своих братьев, для всей своей расы. Рофу хотелось бросить пару шуток, посмеяться над происходящим, как над промежуточным эпизодом, который вот-вот пройдет, хотелось показать им, что он все еще силен и все контролирует.
Он прочистил горло. Но вместо чего-то типа «И вот этот парень заходит в бар, а на плече у него сидит попугай»... с его губ сорвалось следующее:
– Ты это видел.
Слова прозвучали глухо, и каждый из присутствующих знал, кому они адресованы.
Ви медленно ответил:
– Не понимаю, о чем ты.
– Чушь собачья. – Роф тонул в окружающей его темноте, его братья были рядом, окружая его, но никто не мог до него дотянуться. Вот что видел Вишес. – Чушь. Собачья.
– Ты уверен, что хочешь обсудить это прямо сейчас? – спросил Ви.
– Разве не это было в твоем видении? – Роф отпустил кресло и ударил кулаком по столу.– Разве нет, черт возьми?
– Да.
– Врач приехал, – быстро сказала Бэт, рукой поглаживая его плечо. – Доктор Джейн и Хэйверсу надо поговорить. Они выяснят, в чем дело. Обязательно.
Роф повернулся туда, откуда шел голос Бэт. Когда он потянулся к ее руке, она сама нашла его ладонь.
«Это и есть будущее?» - подумал он. Опираться на нее, когда ему понадобится куда-нибудь пойти? Позволять вести себя, как гребаного инвалида?
Держи себя в руках. Держи себя в руках. Держи...
Он повторял эти три слова снова и снова, пока ему не начало казаться, что он сейчас взорвется.
И все же предстоящая детонация сошла на нет, когда он услышал, как Док Джейн и Хэйверс вошли в кабинет. Он знал кто это по тому, что все присутствующие как будто застыли: никто больше не курил, не жевал, не разворачивал обертки леденцов.
Тишина, в которой было слышно лишь дыхание.
А потом голос терапевта:
– Мой господин, позвольте мне проверить ваши глаза.
– Хорошо.
Послышался шорох одежды... Хэйверс, видимо, снимал свое пальто. Потом последовал мягкий стук, как будто что-то тяжелое поставили на стол. Удар металла о металл – врачебная сумка открыта.
Хорошо поставленный голос Хэйверса выдал следующее:
– С Вашего позволения, сейчас я прикоснусь к вашему лицу.
Роф кивнул, потом вздрогнул, когда почувствовал мягкое прикосновение, и на мгновение, когда услышал щелчок фонарика, у него проснулась надежда. По привычке, он напрягся, приготовившись к тому, что свет вот-вот попадет на сетчатку того глаза, который Хэйверс собирался осмотреть первым. Боже, с тех пор как он себя помнил, он всегда не выносил свет, а после перехода, ситуация ухудшилась. Годы прошли…
– Док, ты собираешься меня проверять или нет?
– Я... Мой господин, я закончил. – Послышался щелчок, видимо, Хэйверс выключил фонарик. – По крайней мере, с этой частью.
Тишина. Бэт еще сильнее сжала его плечо.
– И что теперь? – требовательно спросил Роф. – Что теперь ты собираешься делать?
Снова молчание, от которого темнота стала казаться еще чернее.
Верно. Вариантов не так много. Хотя, он понятия не имел, чему так удивлялся.
Вишес... никогда не ошибался.
Наступила ночь, и Элена снова измельчала таблетки отца на дне кружки, а когда они превратились в мелкий, плотный порошок, она залила его CranRans, который достала из холодильника. На этот раз, она была благодарна тому доведенному до автоматизма порядку, которого требовал уход за ее отцом, потому что сейчас ее разум был очень далек от того, что она делала.